Не твоя смерть

До меня доносятся тихие стоны в этой кромешной темноте. Мне кажется, что они повсюду. Эти звуки будто застыли в стенах, эхом застыли, не давая покоя. Кто-то то и дело ворочается на своем импровизированном спальном месте, которое и спальным не назвать. Доски. Подгнившие, сколоченные между собой доски. От них веет сыростью, болезнью. А ты спишь, потому что больше негде. Накроешься своей уже дырявой дубленкой и спишь. Делать нечего. Болезнь многих здесь скосила. От тифа умирают, от туберкулеза - в мучениях встречают свою смерть. А ты лежишь в бараке и боишься заразиться - сразу приговор. Больные здесь никому не нудны. А здоровых людей по пальцам пересчитать можно.

Уже третий месяц я нахожусь в лагере смерти Малый Тростенец, что в окрестностях Минска. Был советским летчиком, а стал военнопленным. Здесь и наши солдаты, и мирные жители. Всем нам здесь не сладко. Только и ждешь, когда до тебя очередь дойдет- на расстрел идти. И наверное это самое милосердное, что может произойти с нами. Легкая кончина, быстрая. Каждый день с утра до вечера слышались выстрелы. Каждый день десятки, а может, и сотни несчастных уходили на тот свет. Земля полита кровью настолько, что казалось, будто едкий, раздирающий ноздри, кровавый запах чудился мне на каждом метре этого проклятого лагеря. Но со временем все привыкли. Смерть здесь частая гостья.

Эти три месяца длятся словно вечностью, и в то же время словно миг. Не замечаешь, как идут дни, что неделя уже прошла, а потом еще одна. А ведь я был летчиком. Вроде же совсем недавно я парил в небе, смотрел на родную землю с высоты птичьего полета и искренне верил, что смогу победить этих нелюдей, что не сдамся вот так в фашистские лапы захватчиков. А сейчас Антон Чернов здесь, дожидается собственного конца. Позорного для солдата конца. А ведь обещал же матери, сестре обещал, что вернусь. Видно, не сдержу я своего слова. Сестра моя, Зоя, такая красавица. Вспоминаю ее, и чуть легче на душе становится, теплее. Помню, как в детские годы пасли корову, а рядом речка была, такая могучая. Ловили там рыбу, купаться ходили. И не думали, что так вот все случится, что война придет к нам в дом. Никто не думал.

***

- Слышь, я тут разузнал, - хлебнув супа с брюквой и вытерев рукавом дубленки рот, прошептал мне Вовка, - Наши здесь недалеко.

Вовка Степанов давно уже здесь. Сразу как Минск оккупировали, он сюда и попал. Ушлый парень, крепкий. Да своего никогда не упустит. Познакомились мы в феврале сорок второго года. В этом же месяце я здесь и очутился. И, как-то слово за слово, сдружились. Что оно, все равно в одной лодке. Он то самокрутку мне достанет, бывало, с делами поможет, если сам не справляюсь. И я ему всегда старался помочь. Все лучше, чем одному.