Сход листьев на мерзлую землю

Граница Середины леса искушает тишиной.

— Эрле? — зовет.

Нет ответа.

За спиной остается привычный смешанный лес, выхолощенный начисто грибниками и собачниками, с трех сторон задушенный коттеджными поселками и дачными участками. Лес реденький и иссохший, давно лишившийся ручья, скрипящий по ночам поваленными соснами.

Делает шаг вперед и полной грудью вдыхает золотую осень.

Середина леса скинула летний наряд и обрядилась в осень так стремительно, словно только и ждала этого момента.

Из чащи доносится звук колокольчика.

— Не пойду! — кричит. — Замотают, блуждать буду сколько? До зимы? У меня времени нет!

— Зачем тебе время? — смеются из ветвей. — Разве оно здесь есть?

— Есть конечно. Времена года меняются, а с ними вы все. Я видел. Слышал. Чувствовал.

Ветер крепчает, поднимает с земли охапку листьев.

— Ты не видел, не слышал, не чувствовал! — голоса повсюду. — Не ходи к Эрле.

— Но почему?

— Эрле не велел!

— Эрле тебя прогнал!

— Он бы не прогнал меня, лжете, лжете! — знает, нельзя слушать, закрывает ладонями уши, как в детстве, жмурится, на танец листьев не смотрит, чуть не плачет.

— Эрле велел тебе убираться!

— Ты больше не нужен Эрле!

— Глухой, слепой, тупой!

— Глухой, слепой, тупой!

Еще что-то кричит им в ответ, а в горле сухо, и землей забито, земля летит в рот, в глаза, ветер буянит, моросит холодный дождь, остро выбивая дробь каплями по лицу.

— Ну, хватит! — кто-то рывком поднимает за локоть.

Понимает, что последние минуты сидел на земле, лежал на земле, был в земле и в ней бы и остался.

Смотрит.

У незнакомца высокий рост, длинные волосы — рыжие, сентябрьские, — и пронзительно-серые глаза, цвета сумрачного неба.

— Ты кто?

— Я Листвен.

— Ты Стражник, да? У тебя одежда Стражника. Эрле носил такую же. Где Эрле?