Горчичный цвет

5/15

    Минхён из последних сил пытается убедить маму, что ему не обязательно идти на годовщину свадьбы её школьной подруги, с которой они уже не общались больше трёх лет. Пусть он и знал, что заведомо проиграл эту битву (мнение пятнадцатилетнего подростка мало что может решить), но попытаться стоило. Отец, на кого Минхён возлагал надежды за своё спасение, дал твёрдое «мама права» и больше в борьбе за независимость не участвовал. Минхён пытался шантажировать маму побегом из дома (на самом деле он просто бы переночевал несколько дней у Юкхея), но госпожа Ли на это лишь скептически фыркнула и пригрозила лишить его карманных денег, потому что «раз независимости хочешь, то найдёшь работу». Взвесив все «за» и «против», Минхён решил, что мама выиграла эту битву (карманные деньги ему были нужны, так как он копит на новый телефон).

    Проиграв битву, Минхён проиграл и право выбора одежды на праздник (а ещё лишился своего излюбленного «бунтарского»стиля в причёске). Когда он посмотрел на себя в зеркало, то ему захотелось вновь отстаивать свои права. Разве тёмно-серые шорты, едва достающие до худых коленок, и заправленная в них рубашка голубого оттенка (так ещё и с бантиком, который был красного цвета) вкупе с зачёсанными по пробору на правую сторону волосами смотрелось круто и по-бунтарски? Может быть, в пять лет он и ощущал бы себя невероятно круто, но в пятнадцать такой вид казался ему просто отстойным. Не дай Бог, если меня встретит Юкхей, думает Минхён, всю жизнь буду слушать подколы. Мама все его протесты пресекала простым словосочетанием «карманные деньги». Скрепя сердце, Минхён прекращает любые попытки отстоять свой внешний вид и лишь надеется, что у маминой подруги нет симпатичной дочери его возраста, чтобы вообще со стыда не сгореть.

    Несомненным плюсом в этом вечере было то, что они поехали на машине, потому что Минхён отказывался идти в таком виде по улице. К этому образу мама дала его очки, которые парень пообещал никогда не одевать, ибо они больше его лица. Скрепя сердце дубль два, пришлось их надеть, потому что он забыл про линзы, а очки всегда лежат у мамы в сумочке «на всякий случай». В пути они пробыли не долго, полчаса, подъехали к небольшому домику. Он был обшит панелями под древесину, под каждым окном висели горшки с цветами, названия которых Минхён не знал, потому что его познания заканчивались на полевых цветах (ну и «парадных» как называл их папа). Ли заподозрил неладное, когда, проходя через дворик, он заметил машинки, песочницу и маленькую горку (обычно их делают из пластмассы).

    Он решил списать это на плохое зрение (даже несмотря на очки, которым бы позавидовали аджосси и аджуммы). На пороге их встретила приятная женщина возрастом «слегка за тридцать», которая поспешила расцеловать щёки госпожи Ли. Господин Ли смиренно ждал своей очереди, то и дело посматривая на сына, как бы говоря, что его тоже это ждёт. Минхёну уже было всё равно, свою порцию унижения он получил. Ему пришлось натянуть самую милую улыбку, когда женщина подошла к нему и крепко обняла, говоря, что «он сильно вырос с последнего раза» и «он такой красивый, что за ним бегают все девчонки».

    Апогеем всего этого стало знакомство с двумя сыновьями (но вообще их трое). Самого старшего звали Тэён и он не смог присутствовать, потому что готовился к сессии (ему недавно исполнилось двадцать). Второго по старшинству звали Джено, ему восемь (ладно, можно было хоть что-то обсудить; Минхён ещё не вышел из того возраста, когда ему перестали бы нравиться Черепашки-Ниндзя). Джено был забавный, особенно когда улыбался, потому что тогда его глаза превращались в полумесяцы. Третье чудо (точнее ребёнок, но не суть) влетело в комнату с криками «ву-у» и спикировало на пол (так он садил самолётик, который был подбит в бою). Звали его Донхёк, ему пять лет недавно исполнилось... и он был одет в такой костюм, что и Минхён.

    Замечательно, подумал подросток, я так и знал. Посадив свой самолёт, Донхёк уставился на него и его глаза очень смешно округлились (он точно кореец?!), а потом с радостным визгом обнял, в силу своего роста, Минхёна за ноги и пролепетал на ломанном корейском «меня зовут Донхёк-и, а тебя?». Госпожа Ли (семейная идиллия: две семьи Ли) шикнула на Донхёка, чтобы «не лез к взрослым мальчикам», на это малыш обиженно надул губки и понуро поплёлся к своему самолётику.

    Донхёк был даже смешнее Джено. Он был по-детски пухлым, и пару раз Минхёну хотелось ткнуть малыша в щёку, чтобы проверить лопнет она или нет. А ещё у него были забавные шоколадные кудряшки и россыпь родинок по всему лицу и шее (словно карта звёздного неба). Минхён действительно считал его милым. Он неплохо относился к детям, если они не капризничали и не доставали его чрезмерной активностью. Донхёк уже долгое время рассматривает Минхёна, ему даже становится немного не по себе (особенно когда рядом взрослые шутят). Потом малыш вдохнул побольше воздуха и громко спросил:

— А почему у хёна бантик горчичного цвета?

     Все даже не сразу поняли, о чём он спросил, а потом Минхён вспомнил про дурацкий красный бантик, что был прикреплён к воротнику, словно бабочка. Только подросток не мог понять, почему Донхёк сказал «горчичный», а не «красный», ведь детей учат семи основным цветам по принципу «каждый охотник...», а тут он на оттенки перешёл. Мама малыша погладила его по голове и попросила, чтобы этот цвет он называл «красным», а не «горчичным». Потом повернулась к гостям и объяснила, что у малыша дальтонизм (дейтераномалия и протаномалия, если быть точнее), и он видит цвета не так, как мы. Джено на этом начал рассказывать смешные истории, когда Донхёк попадал в переделки из-за этого. Взрослые продолжили обсуждать успехи Тэёна и Минхёна.

    Когда настало время расходиться, хозяйка дома вспомнила, что приготовила подарок для мамы Минхёна, потому что «недавно тебе исполнилось двадцать»(он искренне не понимал, почему женщины не говорят реальный возраст). Джено, как старший ребёнок, пошёл помогать маме, а Донхёк остался с Минхёном. Щёчки малыша немного покраснели, так как он несколько минут назад бегал по комнате, показывая, как летает его самолёт. Подростку хотелось побыстрее оказаться дома и поиграть в приставку, потому что лимит «примерного сына» закончился и обновится не скоро. Маленькая ладошка коснулась его ладони, и Минхён перевёл взгляд на Донхёка. Он жестом попросил мальчика наклониться, подросток сел на корточки. Тогда Донхёк приблизился к его уху и, чуть неровно дыша, видимо, волнуясь, сказал:

— Ты очень красивый, хён. Когда я вырасту, то обязательно в тебя влюблюсь.

    Минхён ушёл со странными чувствами. Скорее всего, он имел в виду другое, не то, о чём подумал Ли, потому что Донхёк ещё маленький (как по возрасту, так и по разуму).