Скрипачка

Глава 14. Крещендо

– Вы – сумасшедший.

– Может быть, Юна. Но сперва докажите, что вы не сумасшедшая.

Всю дорогу до дома Юна, словно опытная дрессировщица, сдерживала рвущегося из груди зверя – злого, испуганного и обиженного на весь мир. Острые когти царапали лёгкие, из горла норовил вырваться предательский судорожный всхлип. Сейчас бы зайти в таверну, заказать вина да нареветься вдоволь, но Юна, с одной лишь ей присущим упорством, продолжала шагать по раскисшим дорогам Лонгвердона, сжимая и разжимая кулаки, спрятанные в глубоких карманах пальто. 

Занимался полдень. Город потихоньку оживал, полнился суетой спешащих по делам людей. Двое мальчишек кормили на тротуаре жирного растрепанного голубя; птица нерешительно приближалась к раскрытой ладони, склевывала крошку и отскакивала назад. Ребята покатывались со смеху. Под навесом продуктового магазина (к слову, ничуть не примечательнее "Зелёной скамьи") женщина в вязаном жилете продавала самодельные игрушки. Заискивающе улыбаясь, она протянула Юне косоглазую куклу из шерсти, но услышав отказ, отступила на шаг и с досадой покачала головой – удача ей сегодня явно изменяла. 

У окраины города к запаху нагретого асфальта и бензина постепенно примешивались канализационные миазмы. Вдоль соседней улицы текла вода; скорее всего, у кого-то прорвало водопровод. За домами слышался шелест резинового шланга и громкие ругательства. Солнце лениво серебрило мокрые от дождя крыши, отчего Юна щурилась и раздраженно скрипела зубами. 

Она злилась на Роджера – за то, что он умер так загадочно и внезапно, оставив её наедине с бесплодными домыслами о Скрипачке; злилась на Леруа за несправедливое обвинение и на Хьюго Блейза (просто за компанию); злилась на погоду, на проехавшую мимо тарахтящую машину, на блеяние козы у ворот. Но сильнее всего Юна злилась на себя. Это она подтолкнула Генри влезть в передрягу с полицией. Возомнила себя героиней дешёвого детектива. Её безрассудство и эгоистичные амбиции, которыми она ненарочно заразила и Риверморта, принесли лишь вред. Да, она хотела помочь Роуз. Да, она не задумывалась о возможных препятствиях. И тем более, последствиях. Юна с горечью подумала, что за двадцать семь лет так и не успела повзрослеть. Теперь каждый её шаг, каждое неверное решение может нанести непоправимый урон репутации. 

А если Скрипачка поймёт, что её выслеживают – то и жизни. 

Слезы раскаяния покатились по щекам, обжигая обветренную кожу. Чёрт бы их побрал! В сказках, что в детстве перед сном читала ей мама, стоило принцу или принцессе заплакать, как сей же час начинали твориться чудеса: павшие в бою оживали, навеки уснувшие возвращались из сна, а поцелуй любви и вовсе уничтожал зло на корню. Почему же сейчас слёзы не помогают? Почему?