ECLIPSE

Part 5. anger

***

. . .

— Хён! — маленькая игрушка в форме медведя кажется такой мягкой. Возникает чувство, что приятная на ощупь шерсть струится сквозь пальцы, как песок, но при этом остаётся одним целым. — хё-ён...

Чимин смотрит на игрушку и свои маленькие ручки, которые впиваются в ткань новоприобретённой вещички. Он слышит шаги в свою сторону. Шаркающие звуки комнатных тапочек по линолеуму раздражают уши, да настолько сильно, что хочется оторвать любимому хёну ноги.

Вот только силёнок не хватит.

— Нравится новая игрушка? — Чимин наблюдает, как тёмный силуэт присаживается на корточки, чтобы быть наравне с ним, сидящим на полу. Он видит, как рука с длинными, немного кривоватыми пальцами также касается шерсти медвежонка. Это так завораживает, что он не в силах ответить сразу, всё его внимание приковано к тому, как ткань раз за разом прикасается к большому, серебряному кольцу, который украшает средний палец.

— Она выглядит... необычно, — чиминов голос звучит очень звонко, как у маленького котёнка. Он замечает, как чужая рука прекращает поглаживания и тут же их возобновляет, плавно переходя с игрушки на воротник ярко-оранжевой рубашки мальчишки.

— Почему, ангелочек? — кончики пальцев играются с бусинками, которые украшают воротник, перескакивая с одной на другую. Чимин опускает голову вниз, чтобы ещё раз взглянуть на медвежонка. Ярко-красные пуговицы, «глаза», кажутся совсем неуместными.

— Этот медведь похож на тебя, хён, — мурчит мальчик, касаясь «глаз» игрушки и ощущая, как чужая рука обвивает его шею. Он не обращает на это внимания, оказываясь завороженным голосом своего хёна.

— И чем же, малыш? — пальцы начинают сжиматься, но Чимин продолжает сидеть с опущенной головой. — Чем твой хён так похож на это?

Рука двигается выше, слегка встряхивая и заставляя поднять взгляд ввысь, на загоревшиеся два красных фонарика.

— Чем, мой ангелочек? Скажи хёну, будь хорошим мальчиком, — давка на горле усиливается, от чего глаза мальчишки расширяются. Он чувствует, как закладывает уши, от чего становится плохо слышно. — Давай, Чиминни. Чиминни.

Перед глазами начинает плыть, но яркие фонарики остаются неподвижными.

— Чиминни.

Такими завораживающими, завлекающими.

. . .

— ЧИМИННИ!

— АААХ, — Чимин подрывается и не сразу понимает, где находится и почему кричит. Он чувствует стальную хватку на своих руках и холод, который пробегает по спине. Чувство отвратительное, будто проглотил слизня.

Чимину требуется пару минут для того, чтобы сфокусировать свой взгляд и увидеть родные бежевые в коричневую полоску обои и взволнованное лицо Хоби-хёна, который продолжает что-то говорить, моментами встряхивая парня.

— Х-хён, — Пак цепляется за плечи Хосока, неосознанно сжимая ткань плотной футболки. Он всё ещё находится в каком-то трансе, не может нормально мыслить, так как всё ещё отходит от сна. Он всматривается в лицо Чона, неосознанно вспоминает этот взволнованный взгляд, когда тот, другой хён, пытался его, Чимина, задушить. Пак не понимает, воспоминание это или проделки бурной фантазии, которая решила приписать туда и Хосока. — Хён, — снова повторяет Чимин и будто слышит свой голос со стороны. Хоби-хён начинает поглаживать его по спине, пытаясь успокоить. Заверить, что всё в порядке.

— Это сон, малыш. Ты дома, я рядом, — Говорит он, прижимая к себе младшего. Чимин чувствует дрожь, которая проходит по чужому телу. — Всего лишь сон.

Хосок не спрашивает, что парню снилось, он продолжает держать его в своих объятьях и сдаётся, оставаясь в комнате Чимина на всю ночь.

Пак не знает, что творится в голове соседа, но чувствует, что он так же взволнован, как и сам Чимин. Точнее, он думает, что Хосок догадывается или уже догадался, что это был не сон.

Чимин закрывает глаза и снова видит, как среди тьмы загораются два фонарика. Снова чувствует себя маленьким и видит, как линолеум начинает плыть, сливаться с другими красками. Он видит лицо Хосока, ужасно перепуганное, искривлённое в гримасе боли. В его глазах плескается злость — такая ослепительно яркая, переплетённая с жалостью. Чимин видит, как фонарики начинают медленно тухнуть и ухмылку, обращённую в сторону его и Хоби-хёна, но черты лица остаются такими же смазанными, неточными.

Пак делает вывод, что время ещё не пришло.

Но он близок к истине.