Empathic Seduction

1

Темный Лорд удовлетворенно взирал на свой мир. Он победил годы назад, а сейчас лишь удерживал в своих руках управление всем этим. Редко какой-либо вопрос нуждался в его личном внимании, так как люди, в большинстве своем будучи слишком глупыми, не способны были стать источником хоть сколько-нибудь значимого беспокойства. И все же ему иногда приходилось приглядывать за некоторыми вещами. Например, следить, чтобы его последователям не пришла в голову какая-нибудь сумасшедшая идея, и чтобы они вели себя подобающим образом. Он медленно шел по коридору, направляясь на собрание, которое решил провести. Все, кого бы он ни встречал на пути, низко кланялись, признавая его превосходство. Знакомая смесь страха и восхищения его способностями исходила от них волнами. И все же в последнее время появилось что-то еще в их глазах: какое-то удовлетворение, которого он не видел в них раньше. Это слегка озадачивало и забавляло его. Он знал, что причиной являлся новый бордель, но не мог понять его привлекательности. Телесные удовольствия не были ему чужды, но он уже очень давно стал выше их и теперь лишь свысока взирал на любого, кто не достиг того же. Честь обнаружения конкретно этого дома терпимости — или, скорее, его настоящей владелицы, ведь существовала целая цепь похожих заведений по всему миру — принадлежала Люциусу Малфою. Малфой отдыхал в Австралии, когда их пути пересеклись, и тогда он лично вежливо попросил ее открыть подобное заведение в Англии. Лорд Волдеморт был очень доволен тем фактом, что владелица — богатая волшебница, называющая себя «Мадам Клео» — согласилась, потому что в противном случае Малфой бы с жалобами пришел к нему, а Волдеморт ненавидел марать руки в такой грязи. По-видимому, Мадам Клео обладала достаточным интеллектом, чтобы понять, что отказ одному из его ближайших последователей обязательно повлечет за собой визит самого сильного колдуна на земле. А потому женщина выкупила помещение в Лондоне и, к огромной радости его слабых приспешников, открыла там свой филиал. Платить за секс — какая глупость! Он всегда брал то, что хотел и когда хотел, и никогда не оставался без теплого тела раньше, когда его все еще преследовало желание физической разрядки. Сейчас он был горд заявить, что больше не являлся жертвой таких примитивных и слабых потребностей. Способность контролировать себя и преодолевать то, что считалось обычным и необходимым для других, была первым шагом на пути мирового господства. Это показывало, насколько он отличался и был несравненно выше всех остальных. Нет, единственная, к кому он испытывал подобие уважения в этой сфере, была сама Клео, которая заработала состояние на слабости мужчин и женщин, вооружившись слоганом: «Все твои фантазии исполнятся». Наконец он достиг своей цели и вошел внутрь помещения, которое другие с почтением называли "тронным залом". Это название забавляло его, потому что для него это являлось всего лишь местом, где он отдавал приказания своим подчиненным; он ни в коей мере не был инфантильным, ни на что не годным членом королевской семьи, которых Англия знала до него. Впрочем, понимая, что это укрепляет его позицию, он не стал поправлять их и оставил название. * * * — И как же орала эта маленькая грязнокровка, когда я ломал ее ребра, — самодовольно говорил Драко. — Мой отец превзошел сам себя, пригласив Мадам Клео в Лондон. Темный Лорд быстро прошел мимо «трона», совершенно не заинтересованный выслушивать рассказы Драко о его жалких похождениях. Мальчишке уже стукнуло тридцать, но он все так же оставался маленьким испорченным отродьем. Волдеморт видел по выражению лица Люциуса, что тот не одобрял неподобающее поведение сына. Малфой-старший почтительно кивнул Лорду, но досада, вызванная Драко, была очень заметна на его аристократическом лице. Лорд Волдеморт спокойно сел и склонился набок, сокращая разделяющее их с Малфоем расстояние. — Что-то случилось, Люциус? — тихо спросил он, прекрасно зная, что именно беспокоило чистокровного волшебника. Люциус покачал головой в явном смятении. — Я полагал, что правильно воспитал мальчика, но сейчас… Я не могу втемяшить в его дурную голову, как он позорит себя, сообщая всему миру, насколько ему необходимо разрушать эту Грейнджер снова и снова. Сколько власти до сих пор имеет над ним эта грязнокровка, — выплюнул Малфой. — И притом все знают, что он проделывает это даже не с самой Грейнджер, ведь эта презренная грязнокровка гораздо умнее моего сына и ее нигде не найти. Женщина, которую он избивает — всего лишь одна из иллюзий, созданных Мадам Клео. Он выставляет себя законченным идиотом. Настоящий Малфой не разглашает свои сексуальные интересы. — Ты хочешь, чтобы я «объяснил» это ему? — спросил Волдеморт с жестокой ухмылкой. — Я бы не хотел занимать ваше время, мой Лорд, а тем более по такому незначительному вопросу, — дипломатично ответил Люциус. — О, это не станет неудобством, — мягко проговорил Волдеморт. Его забавляло наблюдать, как Люциус извивается, стараясь защитить своего сына-ничтожество, и ему было любопытно, когда Драко переступит черту и Малфой-старший перестанет становиться на его защиту. Сейчас, впрочем, Драко еще не переполнил чашу отцовского терпения. — Я благодарен за ваше предложение, Хозяин, но я принес на смертном ложе моей жены клятву, которую мне необходимо сдержать. — Если передумаешь, Люциус, мое предложение остается в силе. — Спасибо, мой Лорд. Темный Лорд учтиво кивнул Малфою-старшему, жестом приказывая ему привлечь внимание присутствующих, и перешел к вопросам по повестке дня. Он знал, что Нарцисса, умирая, потребовала у Люциуса защитить их сына, и он уважал старшего Малфоя за то, как прилагал все усилия, чтобы сдержать слово. До того момента, как это могло бы стать на пути служения ему, Волдеморт не возражал. Глупое поведение Драко никак не отражалось на его планах и программе. Сегодняшнее собрание не продлилось долго. Он всего лишь подверг круциатусу двоих Пожирателей за то, что они не справились со своими поручениями, и на этом все. Было необычно, насколько качественно и ловко почти все его последователи выполняли возложенные на них миссии. Но он не возражал. Это сохраняло ему огромное количество времени и избавляло от головных болей. Удивительно, насколько повысилась их эффективность после того, как Мадам Клео появилась в этой стране. «Ничтожества», — про себя усмехнулся Волдеморт. Он поднялся. — О, восхитительная женщина. Ты должен нанести ей визит, Родольфус. Она позволила мне делать абсолютно все: никаких слов «стоп», никаких ограничений. Когда я вышел, мне даже не пришлось ничего объяснять. У нее доступны комната и маленькая потаскушка в любое время, — проговорил Макнейр. Его глаза маниакально сверкали. Лорд Волдеморт выгнул несуществующую бровь, когда до него донеслись эти слова. Макнейра не привечали ни в одном борделе, так как он слишком любил «поиграть» со своим ножом. И если ему все же удавалось прорваться в подобное заведение, в следующий раз его уже не пускали. Никто не хотел устраивать после него генеральную уборку, и в большинстве борделей ценили своих шлюх все-таки чуть больше, чем одноразовые игрушки, которыми можно пожертвовать для садистских развлечений Макнейра. Лорд Волдеморт не мог не удивляться, как Мадам Клео удается удовлетворять эти конкретные склонности, не растеряв при этом весь свой персонал. * * * «Усадьба Клео» была безопасной гаванью, во всяком случае, так гласила металлическая табличка на тяжелой деревянной двери, о которую сейчас громко стучали капли дождя. Гермиона в длинном, черном кожаном плаще перебегала — насколько это позволяли ее туфли на высоком каблуке, которые она привыкла носить в последнее время — лондонскую улицу. Зонт сломался, ветер уничтожил его, и сейчас она использовала модифицированные отталкивающие чары, чтобы защититься от непрекращающегося потока воды. Когда она подошла ко входной двери своего заведения, прозвучал щелчок и Люциус Малфой аппарировал рядом с ней. Верный своим привычкам джентльмена, он сразу же раскрыл над ней зонт. — Мадам Клео, — проговорил Люциус, целуя ее руку, — как всегда, честь для меня. — Это также честь для меня, милорд, — любезно ответила Гермиона. Открыв перед ней дверь и одарив ее вежливым наклоном головы, Малфой пропустил Гермиону вперед. Из всех Пожирателей Люциус обладал самыми изысканными манерами. Впрочем, Гермиона не питала иллюзий насчет того, как бы он повел себя с ней, если бы выяснил ее личность. Но специализированные косметические чары были более чем продвинутыми, так что никто не мог заглянуть сквозь них. Она переживала, когда к ней впервые пришел Северус Снейп. Он все же являлся ее учителем на протяжении шести лет и знал о ней очень многое. Грейнджер следила, чтобы нигде не ошибиться и не выдать себя каким-нибудь неловким движением или жестом, которые могли бы быть сопоставлены с ее молодой, с растрепанными волосами, «я-знаю-все-лучше-всех» версией. Но ей было не о чем беспокоиться. Северус Снейп оказался просто очень одиноким человеком, который приходил иногда, чтобы побыть со свой старой любовью. Не описать словами шок Гермионы, когда она поняла, о ком именно фантазировал Снейп, впрочем, она достаточно быстро привыкла видеть Лили Поттер-Эванс, входящую в комнату мастера зелий. Вначале она рассматривала возможность попытаться сделать его членом сопротивления, но затем, увидев реальное психическое здоровье бывшего учителя, отказалась от этой идеи. Слишком велик был риск. Так что она оставила волшебника утешаться фантазиями. Вот почему ее бордели имели такую популярность. Она могла воплотить в реальность любую мечту. Не важно, насколько невозможным запрос казался поначалу, она была способна исполнить любое желание. Такой подход был идеальным прикрытием, используя которое, она выясняла самые потаенные секреты своих клиентов. К тому же как женщины, так и мужчины обычно много говорили в борделях. Они рассказывали свои тайны в одних случаях, чтобы покрасоваться, в других — чтобы спустить пар, а иногда ища поддержку и прощение. Не зря ее бордели были открыты во всех крупных столицах — настолько близко к зданиям правительства, насколько это было возможно, чтобы не вызвать при этом подозрений. Несколько проституток были наилучшими из шпионов, которых ей удалось найти, и благодаря им Гермиона получила довольно много информации касаемо сильных и слабых сторон ближайшего окружения Волдеморта. Люди были готовы практически на все ради исполнения своих самых потаенных несбыточных желаний. Даже те, кто и сам не знал, чего именно хочет, приходили к Мадам Клео, и она использовала свои навыки дедукции, чтобы определить их истинные желания. Гермиона являлась одной из немногих оставшихся в мире магических эмпатов. Эмпаты обладали возможностью чувствовать магию окружающих. Она никогда особо не задумывалась о своих способностях в Хогвартсе, так как и не подозревала, что это являлось редким даром. Она полагала, что все чувствуют то же, что и она, что это было нормально, чувствовать течение магии человека вокруг него или нее. Только когда Гермиона встретила другого эмпата, она узнала, что ее дар не был обычным и что его очень опасались в Магическом мире. После этого Гермиона тайно оттачивала свои способности, пока не стала ощущать оттенки самых глубоко запрятанных эмоций. И именно эта способность и сделала Гермиону одной из богатейших женщин на земле, хотя она скрывала свою истинную сущность и притворялась — к ее величайшему отвращению — провидицей. Несмотря на то, что она никогда не планировала использовать свой дар среди стольких своих врагов и в такой непосредственной близости к сердцу базы Лорда Волдеморта, она все же видела в этом иронию судьбы. — Мадам Клео, милорд Малфой, — поприветствовал их Марвин. — Марвин, — учтиво ответил Люциус. — Привет, — поздоровалась Гермиона, — проведешь, пожалуйста, господина Малфоя в нашу лучшую комнату? — Конечно. Прошу вас, следуйте за мной, — проговорил Марвин, протягивая руку, чтобы указать путь. — Мадам, — кивнул Люциус. — Сударь, — любезно ответила Гермиона. Она смотрела, как Малфой заполняет бланк, являющийся чистой формальностью в его случае, и следует по коридору за Марвином на встречу с Госпожой Сьюзи. Откровение, что старший Малфой — мазохист, не стало для нее неожиданностью. Все же склонность к мазохизму, по-видимому, необходима тем, кто избрал путь добровольного служения Темному Лорду. Не говоря уже о том, что все Блэки были довольно-таки доминантными личностями. Гермиона стала гораздо лучше понимать Люциуса после того, как он рассказал ей о своей жене и о том, как он скучал по ней. Да, он был испорченным чистокровным засранцем, но теперь, когда она узнала об этой более уязвимой, человечной стороне Малфоя, она уже не могла ненавидеть его, как раньше. Вообще большинство Пожирателей Смерти, которые посещали ее заведение, имело довольно обычные фантазии. Только несколько из них были полнейшими мразями — грубыми ублюдками, наслаждающимися причинением экстремального уровня боли своим жертвам. И все же она могла обеспечить даже этих садистов проститутками мужского и женского пола. Гермиона изобрела заживляющее заклинание, настолько эффективное, что никакого внутреннего ущерба нанести было невозможно, независимо от того, что человек должен был выносить. Касаемо же боли, ее персоналу следовало бы вручить Оскар за фальшивые крики и мольбу о пощаде, так как блокирующее боль зелье обеспечивало полное отсутствие каких-либо реальных ощущений. Но, конечно, это все держалось в строжайшем секрете всеми, получающими довольно впечатляющие зарплаты в борделях Мадам Клео. Гермиона подождала за стойкой возвращения Мартина, после коего ушла в офис, расположенный с левой стороны главного зала. Его местоположение было выбрано так, чтобы она имела возможность сразу вмешаться, если ее присутствие окажется необходимым. Впрочем, большую часть времени это не требовалось. Как владелица заведения, Гермиона выходила лишь к самым важным клиентам и в тех случаях, когда ее работники не могли определить фантазию посетителей. Она даже носила с собой портключ, чтобы в случае необходимости появиться в зарубежном филиале, — к счастью, это случалось крайне редко. Не многие ведьмы и маги обладали достаточной силой, чтобы уделять им время лично, к тому же в большинстве случаев ее дар выполнял за нее всю работу. Всех клиентов просили расписываться в так называемом «формуляре-пропуске», якобы заверяющем, что у них не было венерических заболеваний, на самом же деле листы были зачарованы так, что давали ее работникам информацию о фантазиях клиентов, которую те использовали для воплощения в реальность. Этот метод состоял в передаче пергаменту части ее магии эмпатии вкупе с каплей амортенции, приготовленной по специальной формуле, вычисленной с помощью арифмантических уравнений. Это существенно облегчило ее жизнь: ей больше не нужно было просматривать эмоции посетителей, проходящих через ее двери каждый день. Если бы не это, ей бы никогда не удалось открыть более нескольких борделей. К тому же это избавило ее от необходимости личного контакта со всеми клиентами, что было само по себе благословением, учитывая вражескую территорию, на которой она работала. Ей доставляло мрачное удовольствие знание, сколько врагов делают ей выручку. Злая улыбка скривила ее губы, когда она заметила входящего Драко Малфоя. Если бы он только знал, что, каждый раз приходя и избивая поддельную Гермиону Грейнджер, он пополняет ей реальной счет в Гринготтсе, его бы наверняка хватил удар. И, Мерлин свидетель, Драко действительно оставлял ей большие деньги, так как иногда приходил дважды в день. «Вот уж у кого серьезные проблемы с самооценкой, раз его до сих пор преследуют воспоминания о том, как я его избила еще в Хогвартсе», — подумала Гермиона, мысленно качая головой. — «Испорченный недоносок». — Добро пожаловать в «Заведение Клео», мистер Малфой, ваша комната ждет вас. Не удостаивая ее своим вниманием, Драко подписал формуляр и прошел дальше. — Хорошего вам дня, — жизнерадостно пожелала ему Гермиона, с удовольствием отмечая, что он оставил счет ее способному работнику — Марвину. — Они оба здесь, да? — неодобрительно заметил Марвин. — Вряд ли этого можно избежать, учитывая количество времени, которое его сын проводит здесь, — ответила Гермиона. — Я буду в своем офисе, Марвин. — Да, мадам Клео, — официально проговорил Марвин. Гермиона подмигнула ему, и тот в ответ церемонно поклонился, что заставило Грейнджер прыснуть. Она услышала, как Драко снова возмущается чем-то, показавшимся ему неприятным или недостойным его великолепной личности. Марвин вздохнул. «Мог бы остаться там и подольше», — тихо пробормотал он. — Кажется, кому-то не повезло, с нытиком придется разбираться тебе, — ехидно протянула Гермиона, показывая Марвину язык. — Я заслуживаю повышения! — выкрикнул Марвин перед тем, как она закрыла дверь своего офиса. Гермиона знала, что Малфой-старший не одобряет грубого поведения сына и того, как он выставляет себя посмешищем. Поэтому Грейнджер всегда отправляла их в разные части здания. Ее персонал также понимал, что от них требуется делать все от них зависящее, чтобы предотвратить встречу этих двоих. Это иногда бывало довольно затруднительно, особенно учитывая «любовь» Драко слушать и следовать советам персонала. И все же, приватность и свобода действий были в числе тех достоинств, благодаря которым «Усадьба Клео» приобрела свою известность. Известность, которую было необходимо поддерживать, учитывая, что ее бордели являлись всего лишь ширмой для прикрытия международного движения сопротивления. С их помощью они узнавали, кому и до какой степени на самом деле преданы те или иные политики, и, когда приходило время, использовали эту информацию. Она не хотела открывать бизнес в Британии, так как считала такой шаг слишком рискованным, но сейчас она была здесь и постоянно чувствовала напряжение, даже несмотря на то, что ни одна из ее проституток не знала ее истинную личность и не шпионила для нее. Она получала некоторую информацию из болтовни во время перекуров и того, что говорили ей лично, и ее папки становились все толще с каждым днем. Власть Волдеморта над Англией была сильнее, чем в любом другом уголке мира, но она не была несокрушимой. Несмотря ни на что, люди есть люди. Она почти закончила свою административную работу, когда услышала стук в дверь, и сразу вошел Марвин. Гермиона вопросительно подняла взгляд от пергаментов. — Извините, что прерываю, но возникла проблема с новым клиентом, — извиняющимся тоном проговорил Марвин. — Не можете определить фантазию? — спросила Гермиона, откладывая перо. — О нет, ее мечта очень очевидна для каждого, — нервно ответил Марвин. — Вот это и проблематично. Если мы обслужим ее… — он оборвал себя, беспокойно сгибая и разгибая пальцы. — Люди будут говорить. До него могут дойти слухи. Гермиона встала и посмотрела сквозь одностороннее окно в приемный зал. Возле стола стояла Беллатриса Лестрейндж. — Мерлин побери, — выпалила Гермиона. — Да, вот об этом я и подумал. Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Ничего, я разберусь сама, — ответила Грейнджер. — Темный Лорд не будет доволен, если… — Я сказала, я разберусь, Марвин, — властно прервала его Гермиона. — Да, Мадам. — Почему бы тебе не пойти и не убедиться, что тридцать первая комната готова? — приказала Грейнджер. — Нам скоро будем необходимо расширение пространства. — Всегда любил выставлять кого-нибудь вон, — с улыбкой протянул Марвин. — Я знаю, — усмехнулась Гермиона. Она поправила свое длинное черное платье доминатрикс и вышла в зал, чтобы поприветствовать миссис Лестрейндж-Блэк. — Добро пожаловать в «Усадьбу Клео», миссис Лестрейндж. Меня зовут Мадам Клео, — официальным тоном произнесла Грейнджер. — Я вижу, вы уже заполнили формуляр. — Да, хотя это было оскорбительным. — Это не только для нашей, но и для вашей безопасности. Так я могу гарантированно предоставить здорового партнера в любой момент дня и ночи. — Ну допустим, — процедила Беллатриса. — Говоря о вас и вашей безопасности, — начала Гермиона, — я должна спросить, насколько вы способны хранить тайны? — Прошу прощения? — раздраженно вскинулась Лестрейндж. — Я могу предоставить вам то, что вы желаете, но если хотя бы слово просочится… — Гермиона оборвала себя, молча следя за Беллатрисой. Тень беспокойства промелькнула на лице Лестрейндж, но она очень быстро взяла себя в руки. — Вы имеете в виду, что отвергаете меня как клиента? — угрожающе уточнила она. — Нет, у нас строгая политика: обслуживать всех, — спокойно ответила Гермиона. — Я всего лишь хочу удостовериться, что вы понимаете, какие последствия повлечет за собой ваш визит сюда, если о нем узнают. — Я слышала, что все предположительно очень секретно, — горячо произнесла Лестрейндж. — Да, так и есть. Но я не могу поручиться, что вы не столкнетесь здесь со знакомым или кто-нибудь случайно не увидит вас входящей или выходящей из здания. — И что? — Беллатриса пожала плечами. — Мне плевать, накажет ли Он меня после. Но вот если вы не в состоянии выполнить работу, которая мне нужна, — она издевательски фыркнула, явный знак, что она не считала «Усадьбу Клео» способной воплотить ее фантазию в реальность. — О нет, мы можем предоставить вам очень натуральную замену. Клянусь, что вы не сможете отличить оригинал от того, что мы дадим вам, — тихо произнесла Гермиона. Они видела легкое недоверие на лице Лестрейндж, так же как сильное желание, чтобы слова Грейнджер оказались правдой. Последнее заставило Гермиона понять, что другого пути нет. Беллатриса Лестрейндж никогда не получила бы то, чего так жаждала, от самого Лорда Волдеморта. И она знала это. Поэтому она пришла сюда, в «Усадьбу Клео», где все мечты осуществлялись. И Лестрейндж была готова поставить на кон все, лишь бы получить желаемое хотя бы однажды. Гермиона развернулась и кликнула Мию. — Пожалуйста, проведи мисс Лестрейндж в одинадцатую комнату, — мягко отдала приказ она, а затем снова повернуться к Беллатрисе. — Надеюсь, вам понравится у нас. — Лучше бы мне и правда понравилось, — пригрозила та, прежде чем последовать за Мией. «Вот гадина», — пробормотала себе под нос Гермиона. — Тони! — позвала она уже вслух. Щелчок аппарации — и Тони появился перед ней. — Клео, дорогая, как я могу помочь тебе сегодня? — жизнерадостно спросил он. — Мне нужны твои профессиональные услуги. Но сейчас я предлагаю тебе выбор, так что ты можешь пропустить этого клиента, учитывая возможные последствия, которые это может иметь для тебя лично. Тони выгнул бровь. — Окей, — протянул он медленно, — что ж, интересно послушать. — Клиент — Беллатриса Лестрейндж. — Значит, вам нужно, чтобы я воплотил Сама-Знаешь-Кого? — Только если ты сам согласишься. Я не буду заставлять тебя обслужить этого клиента, Тони. Я знаю, что у тебя есть семья, и последствия этого сеанса могут стать неописуемыми. Тони вздохнул, мгновение раздумывал, а затем пожал плечами. — Что за черт. Я ведь садист и совершенно точно не трус. Наложи на меня эти твои знаменитые чары, Госпожа Клео. Гермиона взяла бланк с подписью Беллатрисы и сосредоточилась. Быстрым движением вытянув палочку, она направила ее на Тони и сотворила Изменяющие Чары. Слепящая вспышка — и перед ней стоял правящий всем миром тиран. — Удачи, мой Лорд, — проговорила Гермиона, кланяясь. — Удачи? — рассмеялся Тони высоким, ледяным голосом. — Удача ничего не имеет общего с моими выдающимися возможностями, Мадам Клео. Я советую вам помнить об этом. — Идеально, — прошептала Грейнджер, немного нервно поежившись. — Конечно, — растянул в усмешке рот Тони, как будто плывя по коридору, — это именно то, что я есть, — совершенство. — Одиннадцатая комната, мой Лорд, — выкрикнула Гермиона вслед Тони, но тот лишь нетерпеливо дернул рукой, как бы говоря, что не нуждается в каких-либо советах. Она стояла возле стола, пока не вернулась Мия, чтобы снова приступить к исполнению своих обязанностей. Этим вечером Беллатриса Лестрейндж уходила с мечтательным, полностью удовлетворенным выражением лица. — Мадам Клео, мои поздравления, — проговорила она, оборачиваясь в проеме двери, — вы действительно предоставляете все, что обещает ваша реклама. — Рады были услужить, — вежливо ответила Гермиона, снедаемая предчувствием, что это далеко не конец. И оно ее не обмануло.