Ты - мой грех

Часть вторая. Глава первая.

Перерождение

Год спустя

Безжизненные серые глаза смотрели на огни города через окно, которое чуть ли не сияло от чистоты. В помещение было тихо, только звуки работающих аппаратов развеивали звенящую и напрягающую тишину. Брюнет развернулся и посмотрел в сторону, где находилась больничная койка, на которой уже год лежит исхудавший шатен и никак не хочет открывать свои изумрудные глаза.

Мучительный год. Время, которое длилось довольно долго для тех, кто был связан с тем парнем, что на данный момент находится в коме. И по показателям видно, что выходить из нее, в ближайшее время, он не собирается. Это тяготило... Очень...

Каждый день Леви Аккерман приходит в эту больницу, именно в эту палату, чтобы посмотреть на того, кто заставлял трепетать его сердце, но сейчас этого не делает, а наоборот, убивает его изнутри, сдавливая все органы. Вновь трудно дышать, больно смотреть на то, как рушится своя жизнь и жизнь того, кто заставляет приходить его сюда и быть рядом.

Закрыв глаза, брюнет тяжело и глубоко выдохнул, пытаясь отогнать лишние мысли к черту, ведь они так впились в его голову, будто шипы прекрасных темно-красных роз, что растут под окном палаты Эрена Йегеря. За окном послышались удары капель дождя на белоснежный подоконник, а вскоре и совсем начало лить, как из ведра... Видимо, даже погода печалится из-за трудностей таких крошечных и беззащитных существ - людей. Леви протянул свои бледные руки к ручке от окна и закрыл его, чтобы вода не попадала в палату.

Послышался телефонный звонок, который отвлек внимание брюнета. Ответив на звонок, он взглянул в сторону шатена и взяв свой пиджак, вышел из палаты, заранее оставив легкий поцелуй на лбу психолога.

Изумрудные глаза устремили свой взор в серый потолок помещения...

***

Фарлан Черч был очень обеспокоен состоянием друга, который прошел буквально через огонь и воду. Он не думал, что хоть кто-то сможет оставить след в сердце этого холодного и безжалостного парня, который в таком юном возрасте добился положения в обществе и много миллиардов на своих счетах. После того злосчастного случая Аккерман стал намного суровее и холоднее, чем вообще мог быть. Блондин думал, что тогда был только максимум, но он знатно ошибся.