Джейкоб Торранс опустошил стакан виски, пригладил свои аккуратно подстриженные усы и принялся яростно барабанить пальцами по подлокотнику вольтеровского кресла. Рубиновый перстень-печатка у него на руке, с выгравированным девизом Общества («Nil timendum est»), сверкал и плевался светом. Туфли Торранса сияли не менее ярко, чем перстень, и, помимо заломов на брюках, на нем не было ни морщинки; он походил на каменную греческую статую в превосходно подогнанном костюме. И лицо у него было как у статуи или как у натурщика для таковой – квадратная челюсть, сильный подбородок, глаза большие и выразительные, разве что самую чуточку близко посаженные, отчего Торранс постоянно имел злобный вид, словно в любой момент готов был замахнуться и врезать вам кулаком в лицо.
В его двадцать девять лет Джейкобу Торрансу оставалось лишь год подождать до «волшебной тридцатки», как это называли монстрологи – отсылки на среднюю продолжительность жизни ученого, посвятившего себя ненормативной биологии. (Средняя продолжительность жизни в Соединенных Штатах в то время была немногим больше сорока двух лет.) Дожить до «волшебной тридцатки» значило обыграть судьбу, и, как правило, коллеги закатывали вам вечеринку. Волшебные Тридцатки, как именовались эти вакханалии, могли длиться сутками и, по слухам, составляли достойную конкуренцию оргиям при дворе Калигулы в Древнем Риме. Ничто так не радует монстрологов, как удачно обмануть смерть; разве что открыть какое-нибудь существо, с удовольствием ее причиняющее. Волшебную Тридцатку Уортропа отметили до того, как я к нему переехал, но, по всем рассказам, все предыдущие и в сравнение с ней не шли; годы спустя многие его коллеги все еще не решались показываться в Бостоне, чтобы их не арестовали.
Я предложил фон Хельрунгу Торранса из-за его молодости и физической силы. (В монстрологических кругах он был вроде легенды; коллеги прозвали его «Джон Генри» Торранс в честь легендарного силача, забивавшего гвозди руками. Уортроп рассказывал мне как-то, как Торранс нокаутировал бросившегося на него Clunis foetidus одним ударом – да так дал чудищу в рыло, что оно пало к его ногам замертво.) Я также предложил Торранса по той простой причине, что он был из тех немногих монстрологов, что нравились Уортропу: хоть доктор и не одобрял пьянства и неисправимого волокитства своего коллеги. «Какой позор, Уилл Генри, – бывало, говорил он мне. – С великим даром, видимо, всегда приходит и великое бремя. Он был бы лучшим из нас, если бы только мог умерить свои аппетиты».

YOU ARE READING
Монстролог. Кровавый остров.
TerrorОказавшись в водовороте странных и жутких событий, таинственный монстролог доктор Уортроп и его ученик, сирота Уилл Генри, охотятся на чудовищ, распутывают загадочные истории и пытаются найти ответы на вечные вопросы, терзающие человечество. Однажды...