Временно Мёртв 18+(Черновик)

11

Жители Соллефтео наобум спешили убраться из проклятого города. Ходячие мертвецы, вонь, что исходила от горящих трупов, бесконечные перестрелки переполнили чашу терпения людей, что давно мечтали покинуть кровавые земли. Но "Лоза" наотрез отказалась выпускать людей, пообещав разобраться с инфекцией, из-за чего жителям пришлось прибегать к хитрости, дабы вырваться из клетки.

Контроль усилился, бойни ожесточились.

Панкрац видел в каком упадке находился город, который больше представлял из себя авгиеву конюшню, от того ссоры с отцом и директорами Западной Резервации не видели конца. Юноша поднимал вопрос о заражении и лечении, но заканчивалось все твердым решением избавиться от "чумы" путем полной ликвидации.

Все свалилось на голову, точно острые льдышки, но он помнил о брате и продолжал искать любые ходы, которые могли привести его к цели. Панкрац поздно понял, что все долдонили одно и то же и никто о деле. Его закрутили в паутину, оставив засыхать от досаждающих мыслей.

Панкрац твердо решил вновь навестить Генриха. Эта змея знает больше, чем думает Панкрац, он был с Дизелем с самой поимки, он сопровождал его до "Черной Луны". Однако прежде чем ехать, Бакст понял, что все нити, соединявшие его с Беньямином, разорваны и сожжены. Блондин поблагодарил Панкраца и с напускным сожалением отметил:
— Теперь мы по разные стороны реки, дружище. Мне жаль, ты классный тип.

Панкрац с комом в горле чуть приподнял уголки губ, посмотрев высокого в небо. Самый потаённый ужас перерос в реальность. Он потерял друга, лучшего друга и пусть не самого примерного, но оттого любимого.

По дороге в Южную Резервацию Панкрац и Промпей не проронили ни слова, делая вид, будто каждый думает о своем. Не хватало вечно сующего нос не в своё дело Беньямина, на задних сидениях, с ликёром в руках и карманах. Если второму было искренне плевать на блондина, то у Панкраца сердце сжималось в тисках, и он нервно разминал шею или проводил пальцами по брови.

По приезду на территорию Южной Резервации дежурный у главных ворот отказался впускать парней с абсолютно деревянным выражением лица. Слабый и заспанный Промпей пытался развязать язык мужчине, но он сбивался, тяжко вздыхал и путался.

— Вы договаривались о встрече с лечащим врачом?

Не договаривался. И это было очевидно по глазам Панкраца, огонь в которых гас ежеминутно, переходя в сомнение и злость на глупость. Промпей заметил растерянность друга. Вновь вздохнул, перевёл мутный взгляд на дежурного и, хрустнув пальцами, произнес:
— Выбора нет.