Там, где мы есть

Героиня

  В историях всегда должны быть главные герои, и если бы Полине предложили написать роман, она бы с превеликим удовольствием плюнула бы этому доброжелателю в лицо. Задавать посторонним в своем ближайшем окружении людям вектор направления ей удавалось поразительно легко и точно. Двадцать седьмой год практики, жизнь среди непроходимых тупиц. Просто на слово «герой» у нее была самая острая аллергия, несравнимая с тем, как ее обсыпает после цитрусовых. Горло буквально сводило спазмом, ни вдохнуть, ни выдохнуть, а тело пробирала крупная дрожь. Виски наливались свинцовой болью, язык немел, мысли путались, — в общем, впоследствии Полина получала все признаки интоксикации своего организма, и гораздо проще было избегать контакта с ядовитым словом, нежели пытаться перебороть свою природу. Видимо, высшие силы тактично намекнули ей, что, мол, увы, детка, но в свет тебе не выбиться, оставайся третьим персонажем, ешь на ужин омлет с сыром и постарайся не простужаться каждый чертову ноябрь, как ты делаешь с тех пор, как тебе исполнилось шесть лет. В принципе, не самый плохой расклад. Полина не отличалась особо завышенными притязаниями, работа в библиотеке, отделанной в таком классическом тошнотворно-скучном, истинно советском, стиле, ее устраивала, денег на жизнь, тьфу чтоб не сглазить, хватало.

  Да и в конце концов, в новостях показывали недавно такой жуткий репортаж! Вот верно говорят люди, все познается в сравнении, как послушаешь чужие страсти, жизнь сразу веселее кажется. Показывали молодую семью, молодую, и уже бывшую, мамочку успокаивал муженек, гладя по сутулым плечикам. Девушке было лет двадцать, но выглядела она вполне себе на сорокалетнюю состоявшуюся даму, да и рыдала так, будто жизнь... ну понимаете, кончилась. Полинка тогда, как завороженная, обмерла у жидкокристаллического экрана, не замечая, как до крови зажевала себе губы. У семьи родился первенец и, как на зло, с врожденной аллергией на слова, хотя это заболевание редко проявляется до трех лет. Ученые предполагали раньше, что ребенку необходимо начать понимать смысл того, что ему говорят взрослые, чтобы отравиться каким-то словцом, но нет. Может так, поначалу, и было, недаром всякие исследования в первые годы сделанного открытия подтверждали теорию, но за последние лет пять все пошло наперекосяк. Груднички успешно давились распухшими язычками, покрывались болезненными волдырями, задыхались. Возможно ли, что за столько лет люди настолько перенасытились речью, что она избыточна, смертельно избыточна, даже для карапуза? Неужто бесконечная болтовня за столько веков смогла так контузить наши защитные механизмы, вывести их из строя ко всем чертям? Возможно. Так оно и есть-то, по существу, или какая на самом деле разница... Но тут случилось нечто невероятное. Тот репортаж.