Десять человек – это очень много, поэтому вы с друзьями редко выбираете общие экскурсии, обычно делитесь по интересам, но любоваться ночным городом и фейерверками Хосок потащил всех, потому что на смотровой площадке самый лучший вид. Все с ним согласились, ты считала это прекрасной идеей, пока не дошли до того самого места.
Именно в этот момент ты услышала, как восторг заполнил всех, ребята делились улыбкой со своей парой, а ты сказала «вау» и обнаружила, что стоишь совсем одна.
Тебя никто не приобнимает, не греет, не спрашивает, нравится ли тебе происходящее, ты стоишь в стороне, рядом с Чонгуком и его миниатюрной девушкой, которую он обнимает со спины и покачивает. Их большие и чёрные глаза отражают сотни огоньков города, блестят, и для них нет ничего в этом мире другого, только они рядом друг с другом, красивый вид и один момент, разделённый между ними.
Это важно для всех. Ты не хочешь мешать, потому что это действительно даже интимно – вот так наблюдать за тем, как все притихли, маленькими воробьями прибились к бокам друг друга.
— Сделай хотя бы вид, что не разрыдаешься через пару секунд, — кто-то кряхтит с другого бока, и ты дёргаешься, смаргивая странную дымку в глазах.
— А?
Слышится щелчок затвора и из-за камеры выглядывает улыбчивое лицо Юнги.
— У тебя на лбу написано «хочу так же», — он хмыкает, поворачиваясь к городу. — Красиво.
Ты смотришь пару секунд на его красный кончик носа, на губы, которые совсем недавно целовал страстно и горячо, а сейчас выглядят карамельными и сахарными. У Юнги милые, небольшие глазки, в этой кепке, которую он надел козырьком назад, лицо кажется совсем небольшим.
— Да, красиво, — ты замечаешь, как во все глаза он смотрит, боится показать, но восторг в его открытом взгляде, Юнги отпечатывает этот пейзаж в памяти.
— Скорой будут фейерверки, надеюсь, я увижу ваш поцелуй, — Хосок влезает между тобой и Юнги, разрывает твоё любование, положив ладони на плечи, улыбается хитро, а ты отворачиваешься в другую сторону, чтобы скрыть то, как долго смотрела на парня. Хоби сталкивает вас плечами и отходит.
— Это всего лишь фейерверки, — фыркает беззаботно Мин, но придвигается немного ближе, ты незримо ощущаешь его присутствие как небольшую поддержку.
Когда начинается фейерверк, это действительно не завораживает. Такие ты видела много раз, цветные огоньки разрываются, на небе рисуются круги разных цветов. Ты привыкла к ним с детства, это красиво, но во взрослой жизни нет того щенячьего восторга. В какой-то момент ты вздыхаешь, смотря на то, как все четыре пары даже не смотрят, они целуются, будто это салют в честь их свадеб, так сладко друг друга обнимают, что ты ещё раз не можешь подавить вдох.
Холодные пальцы касаются твоих, ты не понимаешь, случайно ли Юнги задел твою ладонь, безвольно висящую сбоку, но хочется, чтобы не случайно.
Юнги смелее проводит по пальцами, чтобы захватить твою руку в свою ладонь, прочистить горло и как ни в чём не бывало продолжать смотреть на салют.
У тебя от его руки в груди будто из-под многолетнего льда вырывается цыплёнок, оглядывается и приводит с собой солнце.
Он наплывами топит внутренности. Больше и больше, с каждой секундой приносит всё больше незримо радужного и щекотного в тебя.
Ты чувствуешь руку Юнги, а внутри тебя самой отзываются фейерверки. Ты чувствуешь его тепло, присутствие рядом, пока внутри громкий писк того самого птенца будит каждый орган.
Юнги сжимает твою ладонь, гладит её ласково большим пальцем, как бы утверждая, что это всё не случайно. Он подтверждает, что хотел этого, что ему нравится, пока ты пытаешься отстроить заново все мысли, а они рушатся, в груди щекотно до визга, в животе жжётся солнечным восторгом, а в горле ком от того, как это по-детски невинно и нежно.
Это самый лучший фейерверк в твоей жизни.
— Вы не поцеловались! Так нечестно, — Хосок дуется, пока все идут к автобусу, абсолютно каждый замечает сцепленные руки, но ничего не говорит. Только вы с Юнги сначала с улыбкой смотрите друг на друга, а потом отворачиваетесь в странном неожиданном смущении. Но никто руку так и не отпускает.
