Васильковое поле и чай

Без названия, Часть 1

— Я не заказывал, — раздраженно бормочет Чимин неожиданно подошедшей девушке, после чего демонстративно подпирает ладошкой щеку, давая понять, что разговор закончен.

Он не в настроении, совсем не в настроении. Его только что отвергла первая любовь. Какая ирония, а ведь он так старался. Сколько усилий было, чтобы преодолеть в первую очередь самого себя и постараться не раскраснеться, словно помидор, будучи ближе, чем пять метров. Чимин не подымает взгляда на незнакомку, ему стыдно, и это раздражает. Пак ненавидит неловкости. Эта девица определенно слышала, как ему отказали. Поэтому Чимин внимательно всматривается в окно, за которым всё такой же влажный воздух после дождя, легкая дымка выхлопных газов, рутинная паутина городской суеты. Делает вид, что ему всё равно. Лжёт. Жизнь там шла своим чередом, стрелки часов продолжали идти, но не у Чимина. Он, казалось, застрял, вылетел с колеи.

— Возьмите, — настойчиво повторяет она.

— Что это?

Чимин смотрит слегка рассеянно, ему сложно сосредоточиться на девушке, слишком бурлящий внутри океан. Он до чертиков злой, он чувствует, как гнев, смешанный с выплюнутым ядом ранее в лицо, медленно растекается по каждой вене в его организме, отравляя всё. Собственные порхающие бабочки в животе превратились в ядовитых ос, протыкая Чимина своим жалом изнутри. Пак Чимин никогда не умел контролировать свой гнев, впрочем, чувства тоже. Вечно влюбляясь не в тех.

— Чай.

Сколько спокойствия было в этом слове. Чимин застил. Незнакомка говорила мягко и улыбалась очень светло, так, что его озлобление как рукой сняло. Он внимательно смотрел на её высокий конский хвост пшеничного цвета, в котором застряли солнечные блики.

Чимин не заметил, как солнце вышло из-за свинцово-черных туч. Краски заиграли, стирая сырость, словно ластик — карандаш.

Он поймал себе на мысли, что хотел бы коснуться её волос. Ему интересен их аромат. А ещё сознание Чимина активно копалось в своём безграничном архиве разума, искало, где же он раньше видел эту девушку. Он определенно её видел не впервые, и она, кажется, тоже. Чимин хотел думать, что эта встреча неслучайна.

— Мне?

Чимин растерян, не знает, куда себя деть. Он чувствовал, как его щеки заливались краской, но всё равно продолжал смотреть, не отводя взгляда от неё. В её глазах васильковое поле, а губы напоминали спелую вишню.

— Вам.

Голос был похож на самую очаровательную мелодию, которую доводилось ему когда-либо слышать.

— Зачем? — смущенно изрек Чимин.

— Вы выглядите очень грустным, — она сделала ненавязчивую паузу, словно подбирала правильные слова. — Где-то слышала, что, по правилам этикета, грустным людям нужно принести согревающий напиток.

Она улыбнулась, а в нутрии Чимина стало тепло.

— Выпьете со мной чаю.? — он не нашёл других слов.

— Розэ, — она протянула руку для знакомства.

— Чимин.

— А вы перестанете грустить?

— Перестану, — прошептал Чимин.

Его губы растянулись в сладкой улыбке, взгляд он отвел в сторону, потому что слишком рискованно так долго смотреть на васильковое поле, нечаянно можно и влюбиться.