Один дома

Часть 3

Кевину пришлось наложить тринадцать швов – осколки бутылки основательно раскурочили его черепушку. Врач настоятельно рекомендовал провести ночь в больнице, но Кевин наотрез отказался: меньше всего ему хотелось валяться на больничной койке и слушать возбужденное перешептывание медсестер о том, как его чокнутая женушка отделала его бутылкой прямо посреди празднования годовщины свадьбы. Ему и так пришлось давать показания полицейскому, и это оказалось на редкость унизительным занятием. Допрашивающий его полисмен был очень серьезен и казалось, что к Кевину он относится с явной симпатией и даже сочувствием, однако в его словах «Вы утверждаете, что ваша жена вырубила вас ударом бутылки?» Кевину чудилась злая насмешка, как будто на самом деле он спрашивал: «Что ты за мужик, если не в состоянии усмирить свою женщину?». Этот вопрос и без того крутился в его гудящей от боли голове...

После того, как полицейский задал все необходимые вопросы, он поведал Кевину, что другие посетили ресторана проявили редкостное рвение и гражданскую сознательность, поэтому бросились давать показания против его жены. Большинство настаивало на том, что она ненормальная. Джессику арестовали (в процессе задержания она пыталась пырнуть одного из полисменов столовым ножом), и как минимум ближайшие сутки ей предстояло провести в полицейском участке. Помимо всего прочего, ей также светила проверка у психиатра. Кевин слушал полисмена отрешенно. Он даже не стал спрашивать его, может ли он как-то вытащить Джессику, скажем, под залог, или как-то помочь ей. И дело было даже не в том, что он едва ли был способен соображать от всепоглощающей головной боли: ему просто было плевать на дальнейшую судьбу этой психопатки. Он собирался завтра же первым делом связаться с Бет Роджерс и начать готовить бумаги для развода. Хватит уже. Натерпелся.

Полицейский наконец оставил его в покое и удалился. Кевин подписал отказ от госпитализации и вызвал такси: его машина так и осталась стоять на парковке перед «Volare», да и в его нынешнем состоянии он явно был не способен сесть за руль. Дорога до дома показалась ему вечностью, хотя на деле заняла не больше двадцати минут: его мутило от боли, а малейшая вспышка света от проезжающей встречной машины словно пронзала его мозг раскаленным прутом. Кевин смутно помнил, как расплачивался с таксистом – кажется, вместо двадцатки он дал ему 50 долларов, однако в тот момент собственная чрезмерная щедрость заботила его меньше всего.