История одержимого

Перестрелка, Часть 1

Он вышел из своей комнаты, пахнущей трухлявым деревом. Спустился по старой, скрипящей лестнице, подошел к трактирщику, стоящему за барной стойкой, трущего старой, замызганной, серой, некогда белой тряпкой деревянную кружку, положил две серебряные монеты на стол, и сказал:

- Припасы, сдачи не надо.

Трактирщик, лысый человек с брюхом, на котором висел фартук, настолько же замызганный, как и тряпка, но с сильными руками, кивнул, повернулся и пошел в кладовую.

«Ты слишком много тратишься» - сказал ему голос внутри. «Мы могли бы и не платить вовсе» - голос произнес это с ехидством и образовал в его голове кровавую картину данного заведения: Пара человек в правом углу, лежат друг на друге с кишками, висящими из их животов, мужчина, спящий нас толе слева, скрючился в агонии, весь обугленный, голова кухарки горит в камине вместе с поленьями, стоит жуткий запах крови, паленой кожи, мяса и волос. А трактирщик, лежит на браной стойке с разможенной об нее головой. Он отогнал от себя это видение, не произнес ничего этому голосу, дождался припасов и вышел.

На улице была глубокая ночь, лунный свет еле пробивался через густые тучи, приобретшие темно-синий оттенок. Его путь проходил по пыльной дороге, ведущей на восток, в глуши темного леса и доступных только для глаз гор. Холодный ветер немного развивал его легкий холщовый плащ, хлопали плакаты, висящие на крыльце трактира, предупреждающие о опасных преступниках и последних объявлениях новых правил трактира и употреблении спиртных напитков. Шляпа с широкими полями, прячущая его глаза от посторонних, крепко сидела на его голове так, что никакой ветер ее бы не сдул.

Слева и справа послышались шорохи приближающихся людей в темных одеждах. Их было 8.

-Это он- сказал один из них. Они достали из кобуры свои револьверы, парочка из них взяли из-за спины свои 17.7 мм калибра ружья. Он потянулся к своему, но даже прикоснуться не успел, так как они поочередно выстрелили в него. Пули, пробивающие его плоть, дергали его из стороны сторону, он упал, кровь текла из отверстий от пуль. Одно из ружей попало в шляпу, она слетела и упала в большую колдобину, в которой могла застрять телега, посреди дороги, покрывшись пылью и грязью. Один из них подошел к нему.

- Он явно труп- отрапортовал он.

- Правда что ли? А я не заметил- хохотнул другой, остальные тоже загоготали. Смеялись они не долго, их товарищ, подошедший к «трупу» загорелся и бешено орал. Их испуганные лица повернулись к нему. Он уже стоял на ногах, его руки горели ярким красным с желтыми языками, сновавшими, то там, то тут, пламенем, а в опущенной руке уже был револьвер, 6-ти зарядный кольт Писмейкер 1873 года выпуска, заряженный, однако, 5-тью патронами во избежание непроизвольного выстрела. Он взвел курок, барабан повернулся. Пуля летела быстро, проходя через глаз человека с ружьем. Барабан повернулся еще два раза, пока остальные не опомнились и не бросились в рассыпную. Их осталось 4, а патронов в его барабане 2. Он перекувырнулся, уворачиваясь от выстрелов, привстал на колене посреди дороги, перебросил кольт в левую руку, выстрелил в одного, прячущего за левым углом, и в другого, сразу высунувшегося за своим товарищем. Оба упали. Он почуствовал, как пули прошли через его правое плечо и задели шею, он чувствовал боль, но эта боль была лишь щекоткой, по сравнению с той болью, которая была с ним уже довольно долгое время. Он рывком спрятался за крыльцом.

-Ха,у него нет патронов, скорее, пока он не перезарядился. – оба вышли из своего укрытия.

А ему и не нужно было. Он тоже вышел, открывшись для смертельных, свинцовых поцелуев. Они уже предвкушали победу, их рассмешило его безрассудство, они делили шкуру неубитого медведя, их смутило его спокойствие, их напугала его твердая правая рука, поднявшая револьвер. Ноги теряли свою устойчивость, когда они увидели, что револьвер загорелся ясным пламенем. Он выстрелил, один из них уже не боялся, и больше не будет, он обратился в пепел. Второй лихорадочно стрелял в него, пока револьвер не начал щелкать пустыми выстрелами. Он подошел к нему, оставшийся хотел убежать, но не мог, его глаза не отпускали. Он положил кольт обратно в кобуру, его горящие руки поднялись к лицу последнего, они обжигали кожу, его большие пальцы нажали на глаза. Человек заверещал, трясясь в агонии и огне, он крепко держал его, до конца. Он отпустил тело, тяжело упавшее и поднявшее кучу пыли.

Огонь на его руках потух, от них поднимался дымок. Легкий и белый, похожий на пар. Он спокойно подошел к своей шляпе. Поправил ее, отряхнул от пыли, вытер грязь, пуля чудом не попала, а лишь задела ее, оставив небольшую полоску, которую легко исправить. Он был рад тому, что она осталась цела и выглядела очень хорошо, как и всегда. Он украдкой улыбнулся, но его лицо снова стало жестким, как рыжая щетина на его лице. Он надел шляпу на свою неаккуратно стриженую голову, покрытую рыжую волосами, скрывая под ее полями свои глаза с вертикальными зрачками, и радужкой, в которой, казалось, смешивались мазки всех оттенков солнечно-желтого цвета.