Участь знать

1.

Я обожал эту девушку. Мне нравилось в ней все. Её внешность, характер, взгляды на какие-либо события и способность соглашаться со всем, лишь бы избежать ссоры. Её смех, танцы у плиты и коллекция книг. На выходных мы вместе ездили на природу отдохнуть, в будни ходили на работу, а после в кафе, праздники проводили прогуливаясь в парках и вместе готовили вкусняшки. Все было идеально. Но на этой неделе она должна была умереть...

Было раннее утро, я стоял перед дверью в палату. Ко мне вышел человек в белом халате и хрипло сказал:
- Ошибки быть не может, мне очень жаль. У вас есть два часа, чтобы попрощаться.

Вдох-выдох. Собрав все мужественное и храброе, что было во мне в кулак, я открыл дверь.

Старая усыпальница  выглядела именно так, как и должно было выглядеть специально отведённое место для мучительной смерти. Естественной, но мучительной. Все вокруг было белым. Аня выглядела ужасно. Хриплое дыхание, бледная кожа, выступающие скулы... Мне показалось, что некоторые её оставшиеся волосы посидели, что было непривычно для её двадцати девяти лет. Я не знал, как начать беседу, поэтому просто пододвинулся, чтобы быть ближе. Она тоже молчала смотря прямо в душу своими полумёртвыми глазами. Тишина резала уши, все внутри перемешалось, казалось, что мои органы завязались в узел. Её взгляд показывал безразличие к своей смерти, дату которой она знала уже давно... А мне приходилось свыкаться с этой несправедливостью.

Мышцы напряглись, будто это не она сейчас умрет, а я. Она заметила моё волнение и наконец, сказала:
"Ты, не переживай. Мы все, когда умрем, встретимся на том свете. А я умру быстро. Ты тоже, через пару десятков лет ко мне присоединишься. Главное, проживи достойную жизнь! "
Слова несли совсем другой посыл нежели голос, который всем своим видом показывал какой я нытик. Она уже со всем смирилась, а я – нет! Как можно просто лежать и рассуждать о том, что через два часа тебя не станет? Мне стало тошно от её вида, голоса и безразличия. Я столько чувствовал и переживал всё это время ,что её откровенные наплевательство показалось мне просто грубостью. Её прежне голубые и радостные глаза теперь казалось вот-вот потеряют цвет и растают . Я не стерпел её вида, голоса и отвратительного запаха. Дверь, коридор, туалет... Все как в тумане. Меня рвало. Я не мог сдержать отвращения. Из организма вырывалась вся ненависть к этим датам, врачам, больницам, ходячим мертвякам и пресной еде русских больниц. После пары минут тесного общения с унитазом я задумался: "Как яркие голубые глаза и чёрные как уголь подстриженные волосы могли превратится в то ,что вызвало у меня тошноту ?" "А ведь когда-то она была красавицей..."

Я умылся водой, по коже пробежала приятная дрожь. Оперевшись на раковину и все обдумав, я решил вернуться и извиниться перед ней. Быстрым шагом я направился к палате, но когда подошёл к двери снова впал в раздумья: "А зачем? Зачем мне сидеть с ней, прощаться и мучаться два часа? Я уже сто раз мысленно попрощался за последние два года. Нет, уж, лучше она умрет без сожаления и мыслей обо мне!"
И с той же скоростью я попытался от туда сбежать. Я думал так будет лучше для всех. Она не будет убиваться по мне и умрет без груза на душе, а я проведу эти два часа скорбя по в другом месте. Можно считать, что она уже мертва. Какая к черту разница, сейчас или через два часа? Я просто не выдержу её вида и этого чувства пустоты внутри! Уж лучше похоронить её чуть раньше и запомнить счастливой и жизнерадостной!

На улице стояла весна. Меня встретила вечерняя Москва и свежий ветерок сбил запах усыпальницы. На почти пустых улицах мелькали собачники и вечерние бегуны. Все было как всегда. Мир даже не заметит этой потери. Он не замечает миллионы умерших ежедневно. Ему все равно, он хладнокровен и беспощаден. Ему нравиться смотреть, как мы горюем по одному-единственному, ничего в глобальном смысле не значившему человеку. Он-то знает, сколько таких умирает ежедневно...

Чтобы развеять угнетающее состояние накопившееся за последнее время, я куда-то пошёл. Ещё не знаю куда, но мне просто нужно было идти. Что мне теперь делать? Как жить дальше, если нет ни смысла ни желания. Неужели я кому-то обязан жить? Она была обязана мне, а я ей, но теперь она умерла и все... Она умерла... Хотелось забиться в угол белой, пустой и тихой комнаты, где не будет никого кроме меня и скорби. Сидеть там и тихо плакать. Боль была физической. Что-то сильно кололо в груди...