Участь знать

3.

Я решил прогуляться и подумать обо всем. Не хочу пока домой, там слишком много напоминает о ней. Мыси не давали мне покоя: Как же так вышло, когда я повернул не туда, что моя жизнь превратилась в такую унылую и бесполезную трату времени? Когда из молодого, полного энтузиазма мужчины я превратился в жалкого и трусливого старика? Может, когда женился на ней? Да, я был идиотом, ведь она ещё на первом свидании призналась, что ей осталось четыре года... Но, как бы это не было просто и наивно, я все равно был вне себя от любви и решил, что проведу все её оставшееся время с ней. Ах, Анна, моя бедная Анна!

Хотя, а, что, если нет? Что если все началось намного раньше? Что если все началось, когда мы придумали эту дурацкую машину, будь она проклята! Да, точно, тогда! Именно тогда моя жизнь встала на рельсы в пропасть отчаяния и трусости! Именно тогда, когда доктора предложили всем желающим измерить длину наконечников их хромосом и узнать сначала год, через пару лет доработки технологии месяц, а ещё через некоторое время и день смерти. Она была одним из тех безумцев, отчаянно работающих над этой дурацком машиной. Я отказался узнавать свою дату смерти, так, как предсказывал последствия этого. Было очевидно, что мир необратимо превращается в рассказ о том, почему надо ценить настоящее. Но мир не так прост. Все оказалось сложнее. Через два года давления общества и ответов "Я пойду с тобой на свидание только тогда, если скажешь свою ДС ( так стали называть дату смерти ). Ну, или "Да, ладно тебе! Все ты знаешь, просто стесняешься говорить! Небось, немного осталось? Сочувствую"... В общем, я сдулся. Допустил величайшую свою ошибку, так сказать!

Девятнадцатого декабря, две тысячи девяносто восьмого года я пошёл в лабораторию и узнал дату. Тридцать четыре года мне оставалось... Я был в растерянности. Тогда, мне было двадцать три, а я уже где-то месяц только и думал о своей смерти.

Но потом, в моей жизни появилась она, Анна. Я был по уши влюблён и даже перестал хоронить себя. На первом же свидании она предупредила меня о своей скорой кончине и я задумался. Ей было суждено умереть в двадцать девять. Какая-то странная аномалия, болезнь, которую нельзя предотвратить. И тогда, я думал, что мне, с моими пятьюдесятью семью даже повезло! Все познаётся в сравнении. Я так её любил... И сейчас люблю. Но не ту, что лежала в усыпальнице, а прежнюю...