Одиночество на двоих

Chapter One

Эмили

Когда будильник на телефоне раздался звонкой мелодией, я не спала. Всю ночь пролежала в кровати, засыпая, как минимум на час, и также быстро просыпаясь. Каждый раз, открывая глаза, я видела темные сумерки, которые с каждым разом всё больше светлели. Вместе с ним белый потолок менял цвет с темно-серого до пастельно-оранжевого. И я наблюдала это все десять часов, пока "спала".

Встала, выключила будильник, проведя пальцем по экрану телефона. Откинула одеяло так, что то улетело на пол. Плевать, заменю новым покрывалом. Со вчерашнего дня я так и не разобралась. Стол был завален книгами и ненужными мятыми бумажками. В этой куче сложно было найти ручку или карандаш, если просто рассмотреть. А вот если убрать все это на пустующие полки и выкинуть в корзину, я могла бы с легкостью достать из тёмного органайзера для канцелярии то, что мне нужно. А нужно ли? На самом деле, мне не хотелось все это убирать. С того самого дня, я еще ни разу не поменяла что-то местами или отодвинула.

Разве был смысл? Теперь больше никто не разбудит меня раньше будильника и не потащит на чердак, смотреть рассвет. Не о ком больше беспокоиться и ждать в случае задержки поздно ночью. Она не вернется, если я буду думать о ней. Элис больше нет. Она лежит в гробу, закопанная землей и отмечена могильным крестом. От нее остались только фотографии и одежда, часть из которой когда-то была моей. Теперь все здесь мое. И это больно осознавать.

- Эмили, детка, ты проснулась? - спросила мама, стоя за дверью и боясь зайти. В последнее время я ее ненавидела. Просто не могла видеть. И она это прекрасно знала. Как можно вести себя так, когда твоя дочь мертва? Словно ничего не случилось? А сразу после похорон запереться в своей спальне, забыв обо мне? Вместо того, чтобы разделить общее горе, мы были разделены стеной утраты. Мама стала улыбаться и смеяться, не вспоминая за ужином об Элис, имя которой было запрещено в нашем доме, как и разговоры о ней.

- Проснулась. - ответила я, нахмурившись. "Пожалуйста, не входи сюда".

- Первая пара через полтора часа, милая. - продолжила мама, все еще стоя за дверью. "Не входи". - Поторопись.

Я облегченно выдохнула, когда услышала мягкие шаги мамы, спускавшейся по лестнице. Я не хотела видеть ее в первый день своего обучения в университете. Слишком много воды утекло с нашего последнего разговора, как матери и дочери. Я ненавидела ее. Не понимала ее мотивов последние месяцы. Мне хотелось больше времени проводить одной, вне дома. Без паршивых состраданий и сожалений. Что они могли сделать? От того, что кому-то будет жаль, мне лучше не станет. Мама звонила слишком часто, контролируя меня. Поэтому я стала врать ей. И вру до сих пор.