Бусинка

Часть 3.

Я очнулась оттого, что кто-то теребил меня отчаянно за плечо, будто бы пытаясь убедиться, жива ли я. Я медленно открыла глаза и увидела мистера Джошуа. По его беспокойному взгляду я поняла, что он взволнован.

- Как вы, мисс Криид?

- Не знаю. Я плохо помню. Единственное, что отложилось в памяти – это то, что я вышла на опустевшую улицу, поговорила с миссис Энгхайм и потом нашла какие-то детские вещи.

- Миссис Энгхайм? Кто это? – недоуменно спросил мистер Джошуа.

- Как кто. Это соседка, живущая напротив нас. Разве вы не знаете ее?

- Миссис Криид, напротив нас нет никакой миссис Энгхайм. Там уже давно никто не живет. Он пустует вот уже долгое время.

- Нет. Этого не может быть. Я же разговаривала с ней. И ее ужасные грязно-розовые занавески.

- Вы, должно быть переволновались. Отдохните. Возьмите несколько дней отдыха.

- Нет! Со мной все в порядке! Мне нужно поговорить с мистером Джоелом. Он не спит еще?

- Нет. Сегодня странный день. Мы нашли его рядом с вами. Он был без сознания. Такое ощущение, что он пытался помочь вам.

- Где он?

- В своей комнате. Ему дали снотворное. Он проспит до утра. И вы тоже должны уснуть.

- Хорошо.

Спустя несколько дней, Энни умерла. Врачи констатировали смерть от отравления углекислым газом. Ее организм не справился. Хлоя не верила. Она говорила, что во всем виновата церковь и ее колокола. И что если ее дочь и будет похоронена, то отдельно от могилы матери. Хьюз решил утолить печаль в алкоголе. Он пил беспрестанно. Давая себе редкие перерывы. И в моменты просветлений он вспоминал Энни, сжимающую в руках куклу; Энни в пижаме с оленятами, прятавшую под подушкой новые книги; Энни так нелепо смотревшуюся в маленьком уютном гробу. И тогда он снова пил. Он не понимал одного: как можно было уничтожить все в один момент. Дочь, жена. Будь проклят тот дом и те петарды в сером чемоданчике, унесшие сразу несколько человеческих жизней.

Прошел год. Хлоя вернулась в свою деревеньку, в дом матери. Хьюз повесился, не вынеся удара судьбы. На похоронах было очень мало человек. Его последней волей было лишь одно, логично умещавшееся в голове каждого, кто знал об этой трагедии: похоронить рядом с Энни. Похороны были классические: священник, люди в черном одеянии, читали молитвы, которые казались Хлое далекими и чужими. Как будто их читали на иностранном языке. И неподалеку от кладбища звучал колокольный звон, каждый раз бередивший незаживающую рану Хлои.