Окоченевшие

Глава 3. Гравий.

Девушка подскочила на кровати, сжимая влажную от холодного пота простынь. Дышать было тяжело, на грудь будто что-то сильно давило. Дико болела голова, ее то и дело словно сжимали в тисках, раскалывая и разрывая как спелый плод.
Сколько же она спала? Взгляд сразу упал на старые деревянные часы, висевшие на стене над дверью. Стрелки задерживались где-то возле шести. Раннее утро. Кассетник молчит, по всей видимости батарейки сказали «прощай», пока Саша была в отключке. Теперь по собственной невнимательности придется искать новые, что довольно сложно.
В дверь кто-то настойчиво и громко стучал, девушку вновь позвал по имени до боли знакомый приятный голос. Спросонья, да и тем более после кошмара, было трудно начать сразу же ориентироваться в пространстве.
- Сейчас! – недовольно и громко произнесла она, нащупывая рукой одеяло, сброшенное в порыве сонного буйства на пол. – Я не одета!
- Давай быстрее, до тебя не достучишься. Уже хотел звать кого-то, думал вдруг случилось что. 
Саша закопошилась, поставила босые ноги на холодный пол, на что организм отреагировал тотчас появившейся волной мурашек. И какому ненормальному ударило в голову разбудить ее рано утром, да еще и после вылазки?
Девушка быстро влезла в чистые армейские штаны, надела белую майку, заправив ее в брюки и потуже затянув ремень, так как с размерами было не разгуляться. Ткань в области колен была изрядно потерта, а на майке сбоку было пятно уже давно въевшейся крови. Все это казалось незначительными мелочами. Таким внешним видом вряд ли кого-то удивишь. Странной скорее будет казаться идеально чистая выглаженная одежда.
Саша посмотрела на себя в зеркало, пожалуй, сегодня были не лучшие времена, переживаемые ее внешностью. Синевато-серые мешки под глазами ярко выделялись на фоне бледной кожи, русые волосы растрепаны, взъерошены, выражение лица измученное и сонное, без какого-либо намека на приветливость. Щеки за последнее время слегка впали, следовало начать питаться лучше, а то такими темпами и желудок угробить не долго, а лечение это дорого и не всегда эффективно.
Девушка часто выбиралась за стены поселения и это тоже отражалось на ее внешности. На лбу, если хорошенько приглядеться, можно было увидеть неглубокие морщинки. Саше было всего двадцать четыре года, но из-за снега, который отражал большое количество света, приходилось часто морщиться, что и вызывало подобные небольшие изменения на лице.
Зеленые глаза стеклянные, прищуренные, за время сна она отвыкла даже от тусклого света. Губы ассиметрично изогнуты в сонной мине, будто сейчас девушка усмехнется, или исказит свое лицо в гримасе отвращения. Над бровью белесой полоской виднеется шрам. Его еще давно оставил ей на память упырь, на которого она по неопытности набрела много лет назад во время одной из первых вылазок.
Саша попыталась руками зачесать непослушные волосы, но из этого ничего не вышло. Начала натягивать на ноги ботинки, забыв про носки. По всей видимости человек за дверью ждет ее уже долго, а заставлять его ждать еще больше не хотелось.
Щелкнул замок, она толкнула дверь от себя, распахивая ее. Дверь была самодельная, сделанная из каких-то досок и кусков теплоизоляции, которую скрывал слой фанеры. Замочный механизм в некоторых местах был тронут ржавчиной, а сама ручка изрядно потерта. Там, где ее чаще всего трогали, слез слой искусственного посеребрения.
За дверью стоял мужчина, что улыбаясь смотрел на нее. Стоило девушке посмотреть на него, как раздражение и сонливость начали отступать, уступая место спокойствию. Вроде ему три четыре года оставалось до тридцатилетия, а характер словно у подростка, да и сам по себе веселый, улыбчивый. Внешне скуластый, довольно-таки мощный, спиной дверь заткнуть можно, если постараться. Курносый нос, перегородка которого слегка искривлена. Последствия драки в баре, которую Саша до сих пор прекрасно помнила. Волосы коротко стриженные, светлые, чуть ли не блондинистые. Глаза голубые, бездонные, преданные, как у собаки, а улыбка на лице... Безгранично счастливая, так и излучает тепло. Перед ней стоял старый товарищ и просто непробиваемый человек, отказавшийся от своего имени – Гравий. Называли его все в основном по прозвищу, да и сам он всегда так представлялся. В той же мере и открытый и закрытый, и со всеми и вдали одновременно.
Саша не могла не ответить на эту улыбку, только получилось у нее не очень. Это было больше было похоже на измученную гримасу или жалкую попытку в эмоции. Раньше с ней такого не было. Создавалось ощущение, что город вытягивал из нее все силы и стремление к жизни, оставляя опустошенность и осознание впустую пролетающих мимо лет. 
– Выглядишь хреново.
– Этот факт не обязательно было озвучивать. – пародия на улыбку исчезла с ее лица, все же уступая место недовольству. – Зачем я тебе понадобилась, да еще и в такую рань?
– Увидеться, – он слегка отвел глаза в сторону, почесывая рукой затылок. – в последнее время ты почти не появлялась в поселении. Вечно в разъездах с караванами, ночуешь за пределами или берешь задания у торговцев. Как не приду, тебя нет, а соседи фыркают на меня, словно на прокаженного и говорят, что ты опять на задании. Я ж тоже не железный, скучал. Как только узнал, что ребята тебя видели на проходной, то решил, что стоит наведаться. Кто знает, когда вновь увижу тебя... Да и вообще, хочешь знать мое мнение?
– Пожалуй, нет... - уже догадываясь, что он может сказать, Саша качнула головой, но ее собеседника эта фраза не остановила. 
– Эти вылазки не идут тебе на пользу. – на лице Гравия мелькнула тень беспокойства, его большая теплая рука легла на плечо девушки, слегка поглаживая. – В твоем состоянии не очень то и безопасно ходить в одиночку, к тому же говорят весна близится. Твари словно безумные ищут место, где бы сделать гнездо и породить еще больше уродов как и они сами, агрессивные становятся. Мы с Горелым только недавно получили заказ на уничтожение логова парочки леших, что облюбовали место неподалеку от поселения. А еще недавно пропала группа...
«А он все болтает, болтает и болтает...» подумала про себя девушка, слегка мотнув головой и пытаясь не подавать виду что она постепенно перестает слушать своего собеседника. Гравий выглядел чересчур взволнованным этой, по ее мнению, ерундой. Слишком много ненужной информации на одну единицу времени. Ну пропала группа, и что? Многие в современном мире пропадают, многие умирают, такова сейчас жизнь, ее  не изменить, не исправить, не вернуть тот мирок, в котором люди жили до Всемирного Ядера и который они все так боготворят. Они хотят жить там, а не так как сейчас, но по итогу сами виноваты в случившемся. Поколение, к которому принадлежали собеседники, толком не видело всех тех прелестей довоенной жизни, так какой тогда смысл предаваться унынию? А что по поводу Горелого... Эти двое лишь остатки ее группы, которой теперь нет, лишь Гравий и Горелый, которые держатся друг за друга. И зачем вообще они это делают? Нет больше никого кроме них. Кто-то пропал, кого-то убили, еще одного сожрали каннибалы. Нельзя держаться с людьми, им свойственно уходить в самый неподходящий момент. Хорошо, когда ты мертвый, ты ничего не чувствуешь. За тебя страдают живые.
– Ганна, жена одного из пропавших вообще себе места не находит, осталась с маленьким ребенком на руках одна. – продолжал Гравий, не подозревая что говорит в пустоту, но эта фраза вырвала девушку из собственных размышлений. Она вспомнила про найденный во время вылазки труп.
– Я находила мужчину, когда рыскала по Институту. Судя по следам прибежал туда чтобы скрыться от мутантов, но у него это не сказать что хорошо получилось. Умер. То ли от яда, то ли от кровопотери и холода. Рану я не смогла разглядеть, окоченел сильно. У него при себе блокнот был, а в нем фотография. Жена, ребенок... – голос Саши звучал слегка отрешенно и безразлично.
– Да, скорее всего именно ее мужа ты и нашла, говорят что когда у него родился сын, он за баснословное число патронов купил себе уцелевшую после войны камеру, – Гравий тяжело выдохнул. – Видимо и остальную группу ждать не придется. Ладно, я понимаю, что наверное сейчас не стоит о грустном... – мужчина окинул Сашу задумчивым взглядом. – Пойдем перекусим, думаю в такую рань все еще спят, а мы сможем спокойно посидеть вместе. Я знаю, что ты не любишь большие скопления людей. 
Девушка опустила взгляд и слегка улыбнулась, буквально одними уголками губ, после чего кивнула, соглашаясь на совместный завтрак. Гравий попытался взять ее за руку, но холодная маленькая ладонь извернулась и исчезла в кармане широких армейских брюк. Настаивать мужчина не стал.