Технически это был не первый мой выход в море. Еще будучи школьником мне по блату удалось две недели провести в качестве пассажира на крузном лайнере. То был тур по городам на побережье Средиземного и Черного морей. И еще тогда проходя последнее наш белый лайнер испытывал небольшую качку. Она мне казалась настоящим морским приключением, хотя вероятнее всего так оно и было. В следующий раз в этих водах мне довелось оказаться спустя немногим более десяти лет.
Я уже имел высшее образование, несколько лет опыта работы на берегу и желание все это променять на морскую карьеру. Я слабо представлял себе что меня ждет. Работа в машинном отделении судна, на самых нижних палубах, намного ниже ватерлинии (откуда до капитанского мостика, где офицеры навигационной вахты в белых рубашках пьют кофе созерцая море, пешком по всем трапам минут десять) несет в себе мало романтики. Однако все зависит от того, как себя настроить. Да и вообще, эта история не о технической стороне профессии.
Мой трехтрюмный балкер длиной немногим более ста метров, загрузили пшеницей, и мы вышли из Херсона. Судно ровно, как утюг проходило дельту Днепра, берега расходились все дальше от бортов. в пробежках между кормой и машинным отделением постепенно истек мой первый рабочий день в новой должности.
На следующее утро я проснулся от того, что кровать упорно стремилась сбежать из под меня. Кое как умывшись я направился завтракать. Врезаясь в бросающиеся на меня переборки в узком корабельном коридоре я наверно напоминал пинбольный шарик. Загрузившись чем-то типа манки я спустился в машинное отделение - шумное жаркое место, где царит запах масла и не видно линии горизонта. И все это пляшет на волнах так, что вестибулярный аппарат просто сходит с ума. Приклеившись к леерам, чуть ли не на четвереньках я "прополз обход" по машинному отделению вместе с вахтенным механиком. На большее я был не способен. Зайдя на пост управления я расперся всеми конечностями между переборкой и электрораспределительным щитом. Это во всяком случае обездвижило меня относительно самого судна, однако то продолжало крениться и, что самое веселое, взлетать на каждой волне. Возможно ты, читатель, знаешь что такое килевая качка. Если нет, вероятно ты летал в самолете и помнишь это странное ощущение когда пилот меняет высоту. Ты чувствуешь как жидкость в твоем внутреннем ухе приливает то вниз то вверх. Вот примерно то же самое повторяющееся раз в несколько секунд и есть восприятие килевой качки. Я попросился выйти подышать. выполз на корму и попытался немного прилечь на скойланые там швартовные концы. Дул сильный ветер. Судно пробиралось сквозь рельеф волн свинцового цвета, обрамленных пенными гребнями. Сверху чуть более светлое, но все же угрюмого серого цвета густело небо. Моросил дождь. Я смотрел на горизонт и пытался контроллировать свои ощущения. Если умственно я ровнял болтающегося вместе со всем кораблем себя относительно статичного горизонта становилось немного легче. Если я немного расслаблялся и мозг инстинктивно принимал за ровную поверхность мокрую палубу, то горизонт начинал бешено колебаться в глазах от чего становилось только хуже. Шло время. Я начал вспоминать как выглядел шторм в советских мультиках-сказках и музыкальное сопровождение к ним. Действительно, та музыка передает характер происходящего. Поймав себя на мысли, что меня немножко отпустило, я решил не наглеть и вернуться в машинное отделение. Как раз по приходу туда я застал старшего механика. Со словами:"о, молодой, пойдем со мной, будешь мне в на компьютере рисовать схемы", он любезно пригласил меня к себе в каюту. Решив, что там мне будет легче перенести сложившуюся погодную обстановку я с радостью согласился. Как же я был наивен. Не смотря на весь дискомфорт, машинное отделение распологается ниже всех остальных помещений судна, следовательно амплитуда качки там минимальна. А вот старший механик живет всего на одну палубу ниже мостика, так что колебания там ощущаются куда ярче и перегрузки от частой смены их направлений не могут не затронуть тончайших струн души. Ну и вишенкой на торте стала специфика выполняемой мной работы - монотонное всматривание в монитор. Не вдаваясь в подробности я четыре раза бегал в гальюн. Даже когда желудок был пустым рвотный рефлекс не мог оставить меня в покое. И каждый раз бывалый морской волк подкидывал реплики в стиле "оооо, опять побежал...", "ну что там так долго?", "да это еще даже не качка!"
Наконец наступил полдень, время сдачи моей вахты. Об обеде не могло быть и речи. Я попросил у повара какую-то емкость чтоб не пришлось лишний раз вставать с кровати. Единственное, что он смог выделить - старая пластиковая коробка провонявшаяся рыбой, но на тот момент меня это не волновало. Все восемь часов до следующей вахты я провел в полудреме. Напоминало процесс выхода из общего наркоза. Судно не переставало крениться с борта на борт. Все, что не было закреплено в каюте ездило по палубе. Мой рабочий комбинезон повешеный на крючок раскачивался из стороны в сторону словно метроном. Слышен был шум главного двигателя и легкий, но тревожный скрип шпангоутов испытывающих на себе удары стихии. Так продолжалось, мне казалось, вечность. В восемь вечера кое-как собрав себя в кучу, и стиснув кулаки я снова спустился в машину. Желание делать что-нибудь отсутствовало, а вместе с ним и возможность. Видя мою полную беспомощность вахтенный просто отпустил меня назад в каюту. Там мне наконец удалось нормально уснуть. На следующее утро море было спокойным.
На момент написания этого рассказа (2017 г.) я суммарно пробыл в море более 20 месяцев. Я проходил зимнюю Северную Атлантику, мыс Доброй надежды, попадал в шторм возле Филиппин, но никогда больше меня так не выворачивало как в тот самый первый день в самом родном для меня Черном море.
