Ужасный шторм

9

– Охренеть! – Восклицает Джейк и подходит ко мне ближе, на его лице появляется обворожительная улыбка. – Когда Стюарт сказал, что интервью у меня берет Труди Беннетт, я решил, что в Великобритании должно быть не так много девушек с именем Труди Беннетт, не так ли? Я думаю, что так, но... – он смеется. К моему удивлению, его голос звучит взволнованно. – Потом я просто подумал, что слишком много совпадений, чтобы это была именно ты... и вот черт... это ты.
– Это я, – отзываюсь я эхом, будто чёртов болтливый попугай.
Джейк подходит ближе. Сердце подпрыгивает в груди с каждым его шагом, сделанным в мою сторону. Затем он останавливается передо мной, всего в нескольких дюймах.
Дерьмо, вблизи он ещё более красив. И намного выше, чем в четырнадцать лет, когда я последний раз видела его во плоти. Он выглядит даже лучше, чем в телевизоре. Вау, он действительно вырос.
Джейк пахнет смесью сигарет с лосьоном после бритья и мятой. Этот необычайно соблазнительный запах творит со мной невообразимые вещи.
– Прошло сколько... одиннадцать лет? – тихо произносит он.
– Двенадцать, – отвечаю я, сглатывая.
– Двенадцать. Господи, точно, – он взъерошивает свои волосы, – Знаешь, ты выглядишь иначе… ну, ты знаешь. – он пожимает плечами.
– Знаю, – я улыбаюсь. – Ты тоже изменился, – жестом указываю на татуировки.
Джейк с усмешкой смотрит на них, а затем снова на меня.
– А остальное совсем не изменилось, – произношу я, указывая на веснушки на его носу.
Удивлённая тем, насколько мои пальцы чешутся, чтобы прикоснуться к нему, я убираю руку.
– Да, не могу избавиться от них, – говорит он и потирает нос.
– Мне всегда они нравились.
– Да, но тебе еще нравились "Заботливые мишки" (прим. пер.: американский мультик; оригинальное название – "Care Bears"), Тру.
Я краснею. Не могу поверить, что он все еще помнит это. Невероятно, что он, Джейк Уэзерс, рок–идол, помнит о том, что в детстве мне нравился мультик "Заботливые мишки".
– Ты помнишь это? – усмехаюсь я, пытаясь скрыть пылающие щёки.
– Я много чего помню, – он дьявольски улыбается. – Давай присядем.
Джейк крепко хватает меня за руку, и обжигающий разряд электричества проходит по моему телу. Его рука такая грубая, с мозолистыми пальцами. Должно быть, потому что он много лет играет на гитаре.
Джейк подводит меня к мягкому дивану и садится, отпуская мою руку. Моя рука мгновенно мерзнет. Я держусь за свою сумку, присаживаясь рядом с ним. Он поворачивается ко мне, кладёт ногу на ногу, и только потом я понимаю, что он босой. Серьезно, ну почему босые мужчины в джинсах настолько горячие?!
Я снимаю сумку с плеча и кладу её на пол.
– Хочешь что–нибудь выпить? – спрашивает Джейк.
Я сдвигаю ноги и поворачиваюсь к нему, а Джейк не отрываясь, смотрит на моё лицо. Я краснею под его настойчивым взглядом.
– Воды, пожалуйста.
На самом деле я могла бы выпить рюмку водки прямо сейчас, чтобы успокоить нервы, и мое похмелье сразу бы исчезло. Но сейчас 10 утра, а Джейк – выздоравливающий алкоголик.
– Воды? Уверена, что не хочешь апельсиновый сок или что–то подобное?
Я качаю головой. – Только воды.
– Стюарт! – кричит Джейк, заставляя меня подпрыгнуть на месте.
Стюарт появляется через несколько секунд из двери справа от нас.
Он что, стоял у двери в ожидании или что? На самом деле, я только сейчас поняла, что даже не видела, как он выходил. Парень довольно незаметный.
– Не мог бы ты принести стакан воды для Тру, а я пожалуй выпью апельсиновый сок, – говорит ему Джейк.
Тру. Мне нравится, как звучит его голос, когда Джейк произносит моё имя. Мне становится тепло и уютно.
Стюарт кивает, улыбается мне, а потом вновь исчезает за дверью.
Я вижу, как Джейк нервно покачивает ногой, и у меня возникает желание успокоить его, положив руку ему на колено, но разумеется, я останавливаю себя.
– Это немного странно, да? – шепчет он.
– Хм-м, немного, – я сжимаю губы маскируя небольшую улыбку.
На самом деле, я думаю, что это… нереально.
Между нами наступает тишина. Что тут скажешь, прошло двенадцать лет, а я так разговорчива не так ли? Какое–то безумие, но я просто не могу придумать, что ему сказать, а у меня был весь вчерашний день на подготовку. Я просто ворвалась, а Джейк, кажется, не испытывает проблем по части разговоров. Но у него всегда получалось лучше общаться с людьми, чем у меня. Думаю, отсюда и его успех. А еще благодаря его умению петь и конечно же, его внешности. Его великолепное, красивое лицо, и его мускулистое, подтянутое тело...
– Так, как ты живёшь? – спрашивает меня Джейк.
– Хорошо. Отлично. Сейчас я музыкальный журналист, как ты заметил... – растягиваю я.
– Ты всегда хорошо писала, – говорит он.
– Думаешь?
Я даже не знала, что он так думал.– Да, те истории, которые ты рассказывала, когда мы были маленькими, и ты использовала их, чтобы заставить меня сидеть и слушать, как ты их читаешь, – смеётся он, его глаза светятся от воспоминаний.
Я чувствую, как моё лицо становится ярко–красным.
– Боже, – смущённо стону я. – Я была такой бестолковой.
Он снова смеется, на этот раз громче.
– Тебе было пять, Тру. Я думаю, мы можем простить бестолковость. – Он запускает пальцы в волосы. – И конечно, ты всегда любила музыку, так что понятно, почему ты объединила это.
Мое сердце внезапно становится тёплым и мягким. Он помнит гораздо больше, чем я думала.
– Ты всё ещё играешь на пианино? – спрашивает он.
– Нет. Я перестала...
Я прекратила это занятие, когда ты ушёл.
– Я просто, эм, не играла долгое время. Знаешь, так получилось. Хотя, конечно, ты не знаешь. – Я указала на гитару, поставленную у дальней стены.
Он улыбнулся. Стюарт вновь появляется с нашими напитками.
– Спасибо, – говорю я Стюарту, когда он протягивает мне стакан воды.
– Что–нибудь ещё? – спрашивает Стюарт Джейка.
Джейк смотрит на меня. Я качаю головой.
– Нет, всё в порядке, спасибо.
Стюарт, уходя, закрывает дверь. Оставляя Джейка и меня наедине.
Я украдкой смотрю на него, когда он делает глоток сока. Это так странно, он Джейк, но в то же время и не Джейк. И не знаю почему, но я чувствую себя абсолютно некомфортно и по–домашнему в его присутствии. Это одно из самых странных чувств, что я когда–либо испытывала.
Я делаю глоток воды со льдом. Холод приятно бодрит.
– Я бы спросила тебя, как ты, но... – я жестом обвожу шикарный номер отеля, поставив стакан на стол перед нами.
– Да. – Он смеется. Звучит немного натянуто. Я замечаю, как он потирает шрам на подбородке. – Я в порядке, – он пожимает плечами, улыбаясь и наклоняется вперед, ставя сок на стол. Я смотрю, как мускулы на его руке растягиваются и напрягаются от его движений.
Он не откидывается обратно, так и остается сидеть наклонившись вперед, сложив руки на бедрах и смотря перед собой.
Теперь он чувствует себя некомфортно, и я тут же сожалею о своих словах. Как я могу быть такой глупой? Прошло не много времени после реабилитации. Его лучший друг умер чуть больше года назад. Конечно, он не в порядке. Я не думаю, что все деньги и хорошие номера отелей в мире смогут всё исправить.
Я не могла быть более безразличной. Могу поспорить, теперь он считает меня идиоткой.
– Я следила за твоей музыкальной карьерой, – говорю я радостным, но чересчур громким голосом, просто потому что хочу сказать ему что–нибудь приятное.
– Правда? – он поворачивает голову и удивленно смотрит на меня.
– Конечно, – улыбаюсь я. – Музыка – это моя работа. – его лицо грустнеет, и я мгновенно понимаю, что сделала это снова. – Но это не единственная причина. – торопливо добавляю я. – Я хотела посмотреть, что ты делаешь. И ты достиг очень многого. Я очень горжусь тобой, следя за тобой по телевизору, читая статьи о твоей музыке, и когда ты создал собственный Лейбл – я подумала: "Вау!"... и, конечно, я купила все твои альбомы. Они действительно гениальные. – Мямлю я. Кто–нибудь, остановите меня, пожалуйста.
Он снова смотрит на меня, но в этот раз в его взгляде что–то меняется.
– Почему ты не связывалась со мной, Тру?
Его вопрос застает меня врасплох. Я смотрю на него в недоумении. Почему я не связывалась с ним? Он был тем, кто перестал звонить мне. Перестал писать. Игнорировал мои письма. И я не знала, где он, пока он не стал знаменитым, и я не могла добраться до него, даже если бы захотела. В смысле, я конечно хотела, но я просто не смогла.
– Эм, – у меня во рту пересохло. – С тобой не так уж легко связаться, Мистер Известная Рок–звезда. – Я пытаюсь звучать легко, но даже я сама слышу ехидство в своем голосе.
– Да, это я. Один из самых доступных, недоступных людей на планете. – Его взгляд на мне тяжелеет.
Я его разозлила или что?
А теперь я чувствую себя очень неловко, потому что, если кому и стоит злиться, так это мне. Он перестал общаться со мной. Я чувствую внезапный прилив необъяснимого гнева по отношению к нему и желание накричать на него. Я хочу спросить, почему он никогда не связывался со мной. Он так легко мог бы найти меня. Это он прекратил общение, не я, так что он должен был его возобновить. Я хочу знать, почему он исчез с лица земли и ввалился обратно только через телевизор.
Но я не задаю ни один из этих вопросов. Страх держит мой рот на замке. У меня есть полчаса – час максимум, и последнее, что я хочу делать, так это тратить его на спор о вещах, которые произошли двенадцать лет назад, или забить на это интервью – это слишком важно для Вики, и журнала в целом.
Он вытаскивает из кармана пачку сигарет и достает одну. Он сжимает ее губами, и поднося зажигалку, останавливается.
– Ты куришь? – спрашивает он, сигарета качается между его губами.
– Нет.
– Хорошо, – отвечает он.
Лицемер, – думаю я.– Не против, если я закурю?
– Нет.
Он прикуривает сигарету, и бросая пачку и зажигалку на стол, затягивается. Я наблюдаю, как дым сочится из его рта и поднимается в воздух. У него правда красивые губы.
Мой телефон начинает петь в моей сумке. Черт, я забыла его выключить, и это непрофессионально с моей стороны, забыть это во время интервью.
Глаза Джейка опускаются на мою сумку.
– Прости, – бормочу я, доставая телефон и выключая его, – возможно, это мой босс.
Это не так. Это Уилл, он будет спрашивать, как проходит мой день, и говорить, что он скучает по мне и с нетерпением ждет встречи со мной сегодня вечером. Он на самом деле очень милый.
– Адель? – ухмыляется Джейк, подразумевая мелодию, которая только что играла на моем телефоне.
– Мне она нравится, – отвечаю я в свою защиту.
– О, мне тоже, – кивает он, – она хорошая девушка. Я просто подумал, что из того, что я помню о тебе, я должен был услышать "Зэ Стонс" играющих на твоем телефоне.
– Да, но я изменилась с тех пор, как ты знал меня, – отвечаю я намного резче, чем хотела.
Избегая его взгляда, я отключаю свой телефон, помещаю его в сумку, и достаю свой блокнот и ручку, готовая начать интервью. У меня есть с собой диктофон. Но сейчас мне нужно на чём–то сконцентрироваться, чем–то занять свои руки и писать вроде как нечего, так или иначе, все мои вопросы тут.
Когда я смотрю вверх, глаза Джейка задерживаются на моем блокноте. Они поднимаются и встречаются с моими. На мгновение мне кажется, я вижу в них разочарование.
– Итак, я должна начать интервью... Уверена, ты очень занят, и я не хочу задерживать тебя дольше необходимого.
– Ты не задерживаешь меня, – сухо говорит он и медленно берёт сигарету. – И я не занят сегодня. Мой график чист.
– Ох. У тебя нет другого интервью после моего?
На его губах мелькает улыбка.
– Ну, я... считай, их отменили.
– Нет! Не делай этого из–за меня, – выпаливаю я.
Я знаю, как это тяжело для других журналистов – получить интервью у него. Кажется, что цена дороже той, о которой я думала вчера, когда расспрашивала Вики об этом. Но мне нравится, что он делает это для меня. Очень нравится.
Его лицо темнеет, что побуждает меня добавить: – Я не имею в виду, что я не рада видеть тебя, я конечно же рада, и хотела бы поговорить с тобой, как в старые добрые времена, но я не хочу, чтобы другие упустили потрясающую возможность из–за меня.
– Потрясающую возможность? – ухмыляется он.
Я пожимаю плечами.
– Ох, ты знаешь, что я имею ввиду.
– Слушай, Тру, – он поворачивается ко мне. – Я не видел тебя в течение двенадцати лет. Последнее, что я хочу сделать прямо сейчас – говорить о делах с тобой или кем–либо еще. Я хочу знать все о тебе, что ты делала после того, как я в последний раз видел тебя? – Он смотрит на меня с любопытством. Его голубые глаза не навязчиво впиваются в мои.
Дрожь проходит через меня.
– Не много, – я пожимаю плечами, глядя вниз.
– Уверен, ты сделала больше, чем просто "не много", – его тон удивительно твёрд.
Он кажется более настойчивым, чем раньше. Но, конечно, тогда он был подростком. Сейчас он мужчина. Очень богатый и очень известный мужчина. И я мгновенно ощущаю испуг по этому поводу.
– Что я делала после того, как ты оставил Манчестер? – я пожимаю плечами, глядя на него снизу вверх. – Я жила своей жизнью, закончила школу. – Мой голос вдруг звучит немного горько, что удивляет даже меня.
– Как это было? – его лицо остаётся бесстрастным, глаза не покидают меня.
– Школа? Просто школа. Немного одиноко после твоего ухода, но я прошла через это.
Это было сказано, чтобы уколоть его. Но если его и задело, то понять это по его лицу было невозможно. Он просто продолжил бесстрастно смотреть на меня, и я начала ёрзать под его тяжелым взглядом.
– Ты ещё видишь кого–нибудь из школы?
Я заправляю волосы за уши.
– Нет. Я дружу с парой человек на "Фейсбуке" и все. Что на счет тебя? – спрашиваю я.
Мне всегда было интересно, поддерживает ли он связь с кем–то еще; не то, чтобы у него было много друзей кроме меня, а друзьями мы перестали быть после того, как он бросил меня.
Он смеётся.
– Нет. Тогда что ты делала после школы?
– Я переехала сюда, чтобы поступить в университет. Стала дипломированным журналистом. Затем начала работать в журнале "Этикет" и работаю там до сих пор.
– Круто. – Еще одна затяжка. – Ты не замужем. – Его слова выходят вместе с дымом, и я вижу, как его взгляд устремляется на мою левую руку.
– Нет.
– Парень? – он делает еще одну затяжку, затем наклоняется и гасит окурок в пепельнице, ожидая моего ответа.
Моё сердце останавливается. Я не знаю почему, но у меня появилось внезапное желание не говорить ему об Уилле.
– Да–а, – медленно проговариваю я.
– Живёте вместе?
– Нет. – Разговор уже касается моей личной жизни, и я начинаю ощущать себя как на допросе. Почему его заинтересовало это? – Я живу со своей соседкой по комнате, Симоной, в районе Камден.
Его лицо остаётся бесстрастным.
– Как давно у тебя парень?
– Его зовут Уилл и мы вместе уже два года.
– И чем Уилл занимается по жизни?
Почему он вдруг заинтересовался Уиллом?
– Он инвестиционный банкир.
– Умный парень, – я не смогла понять, сарказм это или нет.
– Это так. – Я киваю. – Он очень умный – был лучшим в группе в университете, и он очень быстро поднимается по карьерной лестнице.
Мне вдруг захотелось рассказать ему все самое хорошее об Уилле, тем самым задевая его самолюбие. Думаю, я просто не хочу выглядеть невзрачно на фоне Джейка – преуспевающей рок–звезды, хотя все, что мне остается – это похвастаться Уиллом.
Джейк достаёт еще одну сигарету из своего рюкзака и зажигает её.
Вау, он много курит. Я перебираю пальцами страницы в своей записной книжке.
Атмосфера изменилась, и я не совсем уверена, когда она успела поменяться. И вдруг, я просто захотела выбраться отсюда. Я захотела, чтобы это интервью закончилось, и я могла уйти. Он не тот Джейк, которого я помню. Или Джейк из газет. Я не знаю, кто на самом деле этот Джейк, который сидит передо мной.
Я открепляю ручку от блокнота и открываю его на странице, где подготовлены мои вопросы.
– Мне правда приятно общаться с тобой, Джейк, но сейчас я должна заняться интервью, особенно, если я не хочу потерять свою работу. – Я стараюсь держаться профессионального тона и сохранять улыбку.
Не то чтобы Вики, когда–нибудь уволит меня, ну, я надеюсь, что она не уволит, но ему не нужно этого знать.
– Тебя не уволят.
– Ты слишком уверенно говоришь, – я заставляю себя засмеяться.
– Именно.
Он делает ещё одну затяжку, смотря на меня.
Отведя глаза в сторону, я начинаю нервничать на своём месте.
– Ты в порядке? – спрашивает он. – Кажется, тебе немного некомфортно.
Всё такой же прямолинейный. Очевидно, это не изменилось, очевидно.
– Конечно, мне некомфортно.
Да, это так. Если быть честной, я немного напугана тобой и смущена твоими вопросами, взволнована и готова уехать.
– Просто мне нужно...
– Сделать свою работу. – заканчивает он за меня. – Ладно, давай, спрашивай меня о чём–нибудь. Я весь твой, Тру, в течение следующих тридцати минут. – Он смотрит на свои дорогие часы, опирается на спинку дивана, положив туда одну руку, и улыбается мне. Что–то прячется за этой улыбкой. Развязный вид улыбки.
И это не позволяет расслабиться мне вообще. Ни на секунду. Все, что он делает – заставляет меня нервничать пуще прежнего.
Покусывая конец карандаша, я читаю свой первый вопрос, он вдруг кажется мне таким глупым, что я чувствую смущение. Я провела уже столько интервью в свое время, но если говорить честно, то это интервью кажется мне самым сложным. Может это потому, что я знаю... знала его так хорошо.
Я знаю, его глаза все еще на мне, я чувствую их и тепло быстро поднимается по моей шее. Я беру воду со стола, пью, ставлю на место и не глядя на него, спрашиваю:
– В прошлом ты сказал, что взыскательно относишься к людям, когда они приходят работать с тобой, с твоей музыкой, и поэтому иногда тебе может быть трудно работать с ними. Ты согласен с этим? Ты считаешь себя перфекционистом?
Вопрос был, на самом деле, четвертым в моем списке, но я решила прочесть именно то, что может его разозлить. Просто я в таком настроении. Я смотрю на него и вижу, мельчайший намек на улыбку его на губах. Он на самом деле выглядит впечатленным. И на мгновение мне становится интересно, о чем он думал, я спрошу его.
– Люди не работают со мной, Тру. Они работают на меня. И в моей группе только те парни, которые имеют значение и закрывают глаза на то, как я веду дела.
Вау, достаточно заносчиво, не так ли? И очень горяч.
Черт.
– Но раз уж ты спросила, – продолжает он. – Я хочу, чтобы моя музыка и моя компания были лучшими. В данный момент так оно и есть, и я намерен придерживаться этого и дальше, так что если мне придется скрутить кому–нибудь яйца и заработать себе славу перфекциониста, который ведет себя отвратительно по отношению к людям, которые на него работают, – он показывает кавычки в воздухе, – ради того, чтобы я, моя группа и мой Лейбл были на высоте, можешь называть меня перфекционистом. Мне приходилось слышать вещи и похуже. – Говорит он с усмешкой.
Его слова будоражат меня. Я изо всех сил стараюсь унять дрожь в коленях. Я быстро записываю его ответ и откашливаюсь для следующего вопроса.
– Основное впечатление и мнение людей относительно альбома "Крид" таково, что он занял очень хорошую позицию в чартах, ты согласен?
– А ты?
А?
– Я?
– Да. Я предполагаю, ты слушала мои альбомы.
Он проверяет меня.
– Конечно, так и есть... и... да, я согласна с общим мнением. Я думаю, многие песни имеют более мягкое звучание, чем в твоих предыдущих альбомах. Особенно "Проклятый" и "Раньше".
Ха, вот так–то!
– Хорошо. Значит, идею альбома удалось передать верно. – Он улыбается, и я ощущаю себя немного потерянной.
Что?
Ладно, восстанавливай себя, Тру.
– Так... скажи мне – что бы ты делал прямо сейчас, если бы не разговаривал со мной?
– Я бы встретился со старым другом.
Вот как…
– М–м–м... – Я запинаюсь, снова будучи застигнутой врасплох. – Хорошо... Прошло много времени с твоего последнего тура, ты ждешь с нетерпением снова пуститься в путь и играть вживую?
Он пересаживается вперед, ближе ко мне. У меня желание откинуться назад, но я не делаю этого, вместо этого я скрещиваю ноги перед собой словно, они могут каким–то образом защитить меня от любого ответа или вопроса, вполне возможно, готового сорваться с его языка. Он всегда был сообразительным в детстве, и все же, этот взрослый Джейк прямо как волк в овечьей шкуре.
Он абсолютно не выглядит бабником, пьяницей и наркоманом, каким его выставляет пресса. Даже не похож на человека, который проходил реабилитацию чуть меньше двух недель назад. Он создает впечатления абсолютного контроля. Или, может быть, это только до тех пор, пока он трезвый.
Его глаза, мерцая, проходятся по моим голым ногам, быстро путешествуя по ним взглядом, и возвращаются к моему лицу. А вот и бабник.
– Я обожаю играть на сцене, я живу ради этого... и что–то мне подсказывает, что этот тур будет очень интересным, возможно самым интересным для меня на данный момент.
– Вот как? И почему?
Во мне просыпается любопытство, во всяком случае я думала ему придется нелегко во время этого тура без Джонни. Особенно принимая во внимание, случившееся в Японии.
Он пробегается рукой по волосам.
– Совсем недавно я пополнил нашу команду, и я знаю, что ее появление сделает все интереснее... лучше.
Её?
Возможно, у него появилась девушка. Но ведь он сказал – команда, а я уверена, что он не спит с подчиненными – хотя, кто знает.
– И это новое пополнение, я так понимаю, она не новая участница группы?
Он качает головой, поджимая губы.
– Значит она связующая часть команды?
– Я связующая часть команды.
– Точно. Так она...?
– Скажем так, она... пиар–агент.
Ладно. Я решаюсь сменить тему, прикинувшись, что он не хочет распространяться о загадочной девушке, которая должна сделать его тур успешнее, чем когда–либо.
– В таком случае расскажи мне о своих любимых треках в альбоме, и что же вдохновило тебя на их создание?
Я замечаю искру в его глазах, я знаю, что поймала его на этом. Музыка, это то что он по–настоящему любит. Это напоминает мне того парня, которого я любила годы назад.
Это причиняет боль моему сердцу.
Заставляя себя сосредоточиться, не желая пропустить ни слова из того, что он говорит, я начинаю писать, быстро догоняя его восторженные слова. И так следующие тридцать минут. Вопрос за вопросом я слушаю его всё более живые ответы – ведь он говорит о своей музыке и как в старые добрые времена, я узнаю Джейка во многих отношениях.
Это заставляет меня скучать по нему странным образом, даже если он сидит передо мной.
Я стараюсь задавать вопросы о музыке. Я больше не спрашиваю ни о смерти Джонни Крида и как это повлияло на него, ни о реабилитации, ни о его личной жизни. Это просто не будет сочетаться с атмосферой интервью в целом. Так же я просто не хочу портить его настрой, который так внезапно появился. Кроме того, что–то мне подсказывает, что он все равно не ответил бы ни на один из этих вопросов.
Честно говоря, я была удивлена что Стюарт не дал мне указания относительно желательных и не желательных вопросов, когда я только приехала. Это стандартная процедура со знаменитостями. Особенно такого высокого уровня как Джейк.
Но я получила хорошее представление, что Джейк никогда не играет по правилам, и что любая проверка, которая будет сделана – он пройдет её самостоятельно.
Я дописываю его ответ на свой последний вопрос, закрываю блокнот и кладу его обратно в сумку.
– Спасибо тебе, – говорю я.
– Было здорово, увидеть тебя, Тру.
– Тебя тоже.