КРИДОРЕЧНЫЙ ВО ТЬМЕ

Глава 1 (ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ)

В аэропорт мы с мамой приехали на машине с открытыми окнами. В Финиксе было плюс двадцать пять, в бескрайнем голубом небе — ни облачка. Прощаясь с Аризоной, я надел свою любимую футболку, белую , но в руках нёс теплую парку.
На северо-востоке штата Вашингтон притаился маленький городок Форкс, где погода почти всегда пасмурная. Осадков там выпадает больше, чем на всей территории Соединенных Штатов. Из этого унылого, наводящего тоску города мама сбежала, прихватив меня, когда мне было всего несколько месяцев. До четырнадцати лет я каждое лето ездил в этот жуткий город, а потом взбунтовался, и три последних лета мой отец Алексей брал меня на две недели в Калифорнию.
И вот я переезжаю в Форкс, причем по собственной воле. Решение далось мне нелегко, потому что этот городок я люто ненавидел.
Мне нравился Финикс с его ослепительно ярким солнцем, зноем, шумом и вечной неугомонностью.
— Даня, — позвала мама, и я догадался, что она сейчас скажет. — Еще не поздно передумать, — в тысячу первый раз предложила она.
Мы с мамой очень похожи, только у нее длиннее волосы, а у глаз морщинки — она часто улыбается. Я заглянул в ее большие, по-детски чистые глаза, и сердце болезненно сжалось. Неужели я бросаю свою милую, любящую, недалекую маму? Конечно, теперь у нее есть Фил, который позаботится, чтобы счета были оплачены вовремя, холодильник не пустовал, и в машине хватало бензина, но все же...
— Хочу уехать, — твердо сказала я. Врать я всегда умел, а в последнее время так часто повторял эти слова, что почти поверил в них сам.
— Передавай привет Алексею, — сдалась мама.
— Обязательно, — вздохнул я.
— Мы расстаемся ненадолго. Пожалуйста, не забывай, что можешь вернуться в любую минуту... Если что-то случится, позвони, и я за тобой приеду.
— Ни о чем не беспокойся, — уверенно отозвался я. — Все будет в порядке. Мама, я тебя люблю!
Рене храбрилась, но я чувствовал, что она не до конца откровенна. Потом она прижала меня к себе, мы поцеловались, и я пошёл сдавать багаж.
Итак, впереди четырехчасовой перелет до Сиэтла, затем пересадка, еще час до Порт-Анжелеса и, наконец, час езды на машине до Форкса. Летать мне нравилось, а вот целый час в машине с Алексея — это меня не радовало.
Нет, папа вел себя отлично и, казалось, искренне обрадовался, что я решил перебраться к нему. Он уже записал меня в школу и обещал подыскать машину. Проблема заключалась в том, что ни меня, ни Алексей разговорчивыми не назовешь, да и обсуждать нам почти нечего. Вне всякого сомнения, мое решение уехать из Финикса немало его удивило: как и мама, я не делал секрета из того, что ненавижу Форкс.
Порт-Анжелес встретил меня проливным дождем. Впрочем, я воспринял ливень не как дурной знак, а скорее как что-то неизбежное. С солнцем я уже попрощался.
Папа приехал за мной на патрульной машине. Это я тоже предвидел, ведь для всех жителей Форкса Алексей — шеф полиции Свон. Вот почему, несмотря на стесненность в средствах, я решил купить собственный автомобиль — не хотел разъезжать по городу на машине с мигалками. Мне кажется, именно патрульные машины создают пробки на улицах.
Спускаясь по трапу самолета, я поскользнулся и упал прямо в объятия отца.
— Рад видеть тебя, Дань, — промолвил он, осторожно опуская меня на землю. — Ты почти не изменился. Как Рене?
— С мамой все в порядке. Я тоже рад встрече, папа. — Алексей я звал его только за глаза.
О чем же с ним разговаривать?
Багажа у меня было совсем немного. Аризонский гардероб для Вашингтона не подходил. Мы с мамой постарались купить побольше теплых вещей и потратили кучу денег, но того, что купили, явно не хватит.
— Я нашел тебе классную машину, и цена подходящая! — объявил отец, когда я устроился на переднем сиденье и пристегнулся.
— Что за машина? — решил уточнить я. Почему-то мне не понравился тон, которым он сказал «классную».
— Ну, вообще-то это пикап, «шевроле».
— Где ты ее нашел?
— Помнишь Билли Блэка из Ла-Пуш? — Ла-Пуш — небольшая индейская резервация на побережье.
— Нет.
— Прошлым летом мы вместе ездили рыбачить, — подсказал Алексей. — А теперь он в инвалидном кресле и за руль уже не сядет, так что пикап отдает дешево.
Именно поэтому я не помнил Блэка. Мне всегда удавалось блокировать болезненные и ненужные воспоминания.
— И сколько пикапу лет?
По выражению лица Алексея я понял, что этого вопроса он опасался.
— Ну, Билли вложил в мотор кучу денег, и работает он теперь как часы.
— Сколько лет пикапу? — Пусть Алексей не надеется, что я сдамся без боя!
— Билли купил его году эдак в 1984.
— Он купил его новым?
— Вообще-то, нет. А год сборки... ну, конец пятидесятых — начало шестидесятых, — нехотя признал Алексей.
— Але... Папа, я же не разбираюсь в машинах и, если что-то сломается, починить не смогу. А на механика денег нет...
— Ради бога, Данила, тачка — просто зверь, таких больше не делают!
Что же, «зверь» звучит неплохо.
— И сколько Билли хочет за «зверя»? — В финансовых вопросах придется быть бескомпромиссной.
— Вообще-то я его уже купил и собирался тебе подарить. Добро пожаловать в Форкс, Даня!
Вот так! Бесплатно!
— Ну, зачем же, папа! Я вполне могу позволить себе купить машину.
— Да ладно! Хочу, чтобы тебе здесь понравилось! — заявил Алексей, внимательно наблюдая за дорогой. Особой чувствительностью отец не отличался. Наверное, это передалось и мне — отвечая, я старался не встречаться с ним взглядом.
— Огромное спасибо, папа! Я очень рад! — Зачем напоминать, что в Форксе мне в принципе не могло понравиться. Совершенно необязательно портить настроение Алексею, тем более что дареному пикапу в зубы не смотрят.
— Ну что ты, Дань! Всегда пожалуйста! — смущенно пробормотал он.
Немного поговорив о погоде, для которой существовало только одно определение — «паршивая», мы стали молча смотреть в окна.
Справедливости ради стоит заметить, что за окном было очень красиво. Море зелени: листва, мшистые стволы деревьев, на земле — толстый ковер из папоротника. Даже просачивающийся сквозь листья свет казался зеленым. Похоже, я попал на зеленую планету!
Наконец мы приехали к Алексею. Он по-прежнему жил в небольшом двухэтажном коттедже, который много лет назад купил для мамы. У дома — похоже, над ним не властно время — стоял мой «новый» пикап, блекло-красный, с большими закругленными крыльями и просторной кабиной. Как ни странно, «зверь» мне понравился. Неизвестно, как он ездит, но я мог легко представить себя за рулем. Такие пикапы я много раз видел в кино — без единой царапинки они гордо стоят в самом центре аварии, окруженные разбитыми всмятку легковушками.
— Папа, машина отличная, спасибо!
Теперь завтрашний день казался не таким страшным — не придется идти две мили до школы под проливным дождем или ехать на патрульной машине с папой.
— Рад, что тебе понравилось, — пробурчал отец, снова смущаясь.
Все мои вещи мы перенесли наверх за один заход. Алексей отдал мне западную спальню с окнами во двор. Эту комнату я хорошо знал, потому что, приезжая к отцу на лето, жил именно в ней. Деревянный пол, бледно-голубые стены, высокий потолок, пожелтевшие кружевные занавески на окнах — все это было частью моего детства. Алексей только купил большую кровать и письменный стол. На столе стоял старенький компьютер, а от модема тянулся провод к телефону. На модеме настояла мама, чтобы мы постоянно были на связи. В потертом кресле-качалке сидели мои старые игрушки.
Ванная одна на два этажа, так что придется делить ее с Алексеем . Да, перспектива не самая радужная.
Одно из лучших качеств отца — ненавязчивость. Подняв по лестнице мои сумки, он ушел, чтобы я мог спокойно распаковаться и устроиться. Мама на такие подвиги не способна!.. Как здорово, что можно побыть наедине с собой, бездумно смотреть на дождевые капли и немного поплакать. Хотя нет, реветь я сейчас не буду, оставлю это удовольствие на ночь. Тем более что завтра в школу.
В средней школе Форкса было триста пятьдесят семь, а со мной триста пятьдесят восемь учащихся. В Финиксе только на моей параллели училось больше! Местные жители мобильностью не отличаются, так что мои одноклассники знают друг о друге всю подноготную. Меня же и через пять лет будут считать новеньким.
Жаль, что я не выгляжу, как типичный житель Аризоны: высокий, светловолосый, загорелый, страстный поклонник пляжного волейбола. Все это не обо мне, хотя большинство моих подруг попадают под это определение. Кожа у меня оливковая и никакого намека на голубые глаза и светлые или хотя бы рыжеватые волосы. Фигура средняя, однако не атлетичная: полное отсутствие координации и плохая реакция исключили меня из всех видов спорта.
Выложив одежду на низкий сосновый столик, я достал туалетные принадлежности и пошёл мыться. Посмотрев на себя в зеркало, аккуратно расчесал влажные волосы. Надеюсь, все дело в освещении, — цвет лица казался желтоватым и каким-то болезненным. Моя кожа бывает сияющей и полупрозрачной, особенно если хорошее настроение , но сегодня нет.
Даже наплакавшись вдоволь, я долго не мог заснуть. Мешали постоянный шум дождя и шелест ветра. Я накрылся одеялом с головой, а потом положил сверху подушку, но сон пришел только после полуночи, когда дождь превратился в морось.
Выглянув утром в окно, я увидел лишь густой туман. Сквозь грязно-серые тучи не проникало ни одного солнечного луча, и я почувствовал себя словно в клетке.
Завтрак прошел спокойно, и Алексей пожелал мне удачи в школе. Я старался отвечать как можно вежливее, прекрасно понимая, что он надеется зря — мы не особенно дружны с удачей. Отец ушел первым — похоже, его настоящим домом был полицейский участок. Оставшись один, я осмотрел небольшую кухню: квадратный дубовый стол, три совершенно разных стула, темная обшивка стен, ярко-желтые ящики шкафа и белый линолеум. В желтый цвет ящики выкрасила мама восемнадцать лет назад, надеясь заманить на кухню солнце. К кухне примыкала крошечная гостиная, где над каминной полкой стояли фотографии в рамках. Первой шла свадебная фотография мамы и Алексея в Лас-Вегасе. На второй они, молодые и счастливые, забирали меня из роддома. Затем — серия моих школьных снимков, включая последний. Смотреть на них мне было неловко. Надо попросить папу, чтобы он их убрал.
Легко догадаться, что после мамы здесь не жила ни одна женщина. Почему-то мне стало не по себе.
Появляться в школе первым не хотелось, но и оставаться в этом доме я больше не мог. Надев куртку, толстую и неудобную, я вышел на улицу, достал спрятанный под карнизом ключ и закрыла дверь. Тяжелые сапоги неприятно хлюпали по грязи. Как же мне не хватало привычного хруста гравия!..
Я остановился, чтобы в очередной раз восхититься своим пикапом. Нужно было скорее спрятаться от холодной мглы, липшей к волосам, и я надел капюшон.
В кабине было очень чисто. Наверняка в ней убрался Алексей или Билли, кожаная обивка сидений пахла табаком, бензином и мятной жвачкой. На мое счастье мотор завелся быстро, правда с оглушительным ревом. Что же, у такого старого пикапа должны быть недостатки. Заработало даже древнее радио. Мелочь, а приятно.
Найти школу оказалось несложно, хотя я никогда раньше ее не видел. Как и во многих других городах, она находилась прямо за автострадой. Большинство улиц Форкса пересекали город с востока на запад и обозначались одной из букв алфавита. Итак, школа была на пересечении Восточной улицы В и Спартан-авеню. Почему-то название «Восточная улица В» показалось мне смешным, и я захихикал. Да, нервы сдают.
Сама школа была совершенно непримечательной — несколько зданий из темно-красного камня, и только вывеска «Средняя школа Форкса» говорила о его назначении. К тому же вокруг корпусов росло столько деревьев и кустарников, что я не сразу смог определить истинный размер каждого. «А где же дух школы? — с тоской подумал я. — Где высокая ограда и металлоискатели на входе?»
Я припарковался у первого из корпусов, дверь которого украшала маленькая табличка с надписью «Администрация». На стоянке не было ни одной машины, так что день, скорее всего, неприемный. Тем не менее лучше войти и узнать расписание, чем блуждать под дождем. Нехотя выбравшись из теплой кабины, я зашагал по каменной дорожке, постучался и, сделав глубокий вдох, вошёл.
В административном корпусе было очень светло и теплее, чем я ожидал. Маленький кабинет канцелярии оказался довольно уютным: складные кресла для посетителей, яркая ковровая дорожка, множество плакатов и объявлений на стенах, громко тикающие часы. Я насчитал больше десяти растений в пластиковых горшках, будто на улице недостаточно зелени! Невысокая стойка, заваленная папками с яркими ярлыками, делила кабинет пополам. За стойкой — три стола, за одним из которых сидела крупная рыжеволосая женщина в очках. Незнакомка была в джинсах и бордовой футболке, и я тут же почувствовал себя непривыкшим к холодам южанкой.
Женщина подняла на меня глаза. Так, судя по цвету бровей и волос на затылке, она шатенка, причем довольно темная.
— Чем я могу вам помочь? — спросила администратор. Видимо, она привыкла видеть в канцелярии знакомые лица.
— Данила Свон, — представился я, и женщина понимающе кивнула. Меня здесь ждали с явным любопытством: сын шефа Свона и его ветреной жены возвращается в родной город!
— Ну, конечно! — воскликнула администратор и лихорадочно стала что-то искать в большой стопке документов. — Вот ваше расписание и карта школы, — наконец объявила она, положив на стойку несколько листов.
Администратор рассказала о предметах, которые мне предстояло изучать, и объяснила, где находятся нужные классы и лаборатории. Затем вручила формуляр, его, с подписями преподавателей, я должен был вернуть в конце дня.
— Надеюсь, в Форксе тебе понравится! — с чувством проговорила женщина.
Я постарался, чтобы улыбка получилась искренней и благодарной.
Когда я вышел на стоянку, там уже почти не было свободных мест. До начала первого урока времени оставалось немного, и я решил объехать территорию школы. Хорошо, что у большинства студентов машины подержанные, как и у меня. В Финиксе мы жили в бедном районе, по иронии судьбы примыкавшем к новому престижному кварталу, так что увидеть на школьной стоянке новенький «мерседес» или «порше» было обычным делом. Здесь же самой лучшей машиной был сияющий «вольво», сильно выделяющийся на общем фоне. Я припарковался в самом неприметном месте, чтобы рев двигателя не привлек лишнего внимания. Сидя в машине, я изучал карту, стараясь разобраться и запомнить как можно больше. Ходить по кампусу, уткнувшись носом в карту, совершенно не хотелось. Ну все, похоже, готов. Я сложил рюкзак, повесил его на плечо и снова глубоко вдохнул. «Все будет в порядке, — повторял я и сам себе не верил, — никто меня не съест». Шумно выдохнув, я вышел из пикапа.
Подняв воротник и опустив капюшон до самых бровей, я постарался смешаться с шумной толпой подростков. Моя черная куртка в глаза не бросалась, и это радовало.
Я быстро нашёл кафетерий, а за ним и нужный мне корпус № 3. Огромная черная тройка красовалась на квадратном белом наличнике. Дверей оказалось всего четыре, так что найти нужную будет несложно. Между тем колени дрожали все сильнее, и на ватных ногах я прошёл за двумя фигурами в джинсовых плащах-унисекс.
Какие маленькие классы в этой школе! Вошедшие передо мной сняли плащи и повесили на крючки, и я последовал их примеру. Джинсовые фигуры оказались девушками — пепельная блондинка и смуглая шатенка. Ну что же, цвет моей кожи здесь никого не удивит.
Я подал формуляр на подпись преподавателю, которого, судя по табличке на столе, звали мистер Мейсон. Прочитав мое имя, Мейсон окинул меня оценивающим взглядом, и я тут же покраснел до кончиков ушей. Хорошо хоть на заднюю парту посадил! Таращиться на меня будет значительно труднее. Впрочем, моих новых одноклассников это не смутило. Я сделал вид, что изучаю список литературы. Обычный набор авторов: Бронте, Шекспир, Чосер, Фолкнер. Почти все книги из списка я уже прочёл и почувствовал облегчение с примесью разочарования. Интересно, согласится мама прислать мне файл со старыми сочинениями или станет поучать, что жульничать нехорошо? Вполуха слушая монотонный рассказ учителя, я перебирал в уме аргументы, которые могли бы убедить маму.
Наконец прозвенел звонок, звук которого показался каким-то гнусавым, и долговязый прыщавый парень подошел ко мне, явно желая пообщаться.
— Ты ведь Даниил Свон? — широко улыбаясь, спросил он.
— Даня, — уточнил я. Все, кто находился в радиусе трех метров, так и застыли с тетрадями в руках.
— Какой предмет у тебя дальше? — поинтересовался парень, и мне пришлось лезть в рюкзак за расписанием.
— Политология у мистера Джефферсона в шестом корпусе. — Я не знал, куда смотреть — повсюду блестящие от любопытства глаза.
— Я иду в четвертый корпус, так что могу проводить! — Боже, от него просто так не отделаешься... — Кстати, меня зовут Эрик.
— Спасибо, — неопределенно ответил я.
Мы надели куртки и вышли под дождь, который только усилился. Почему-то мне показалось, что кто-то идет за нами по пятам и подслушивает. Надеюсь, у меня не прогрессирующая паранойя!
— Что, не очень похоже на Финикс? — спросил Эрик.
— Да уж.
— Наверное, дождей там почти не бывает?
— Почему, бывает, несколько раз в год.
— Не представляю, как же без дождя?! — изумленно воскликнул парень.
— Ну, солнце светит, — объяснил я.
— Что-то ты не очень загорелый, — заметил Эрик.
— У меня мама — альбинос.
Парень внимательно на меня посмотрел, и я вздохнул. Видимо, дождь и чувство юмора несовместимы. Пара месяцев — и я забуду, что такое сарказм.
Мы обогнули столовую и подошли к южным корпусам, соседствующим со спортивной площадкой. Эрик довел меня прямо до двери, наверное, опасаясь, что я могу заблудиться.
— Ну ладно, пока, — попрощался он, когда я толкнул дверь, — надеюсь, мы будем часто видеться. — В голосе парня было столько надежды!
Я ободряюще улыбнулся и вошёл.
Утро прошло в том же духе. Учитель тригонометрии, мистер Варнер, который не понравился мне с первого взгляда, выставил меня перед классом и велел рассказать о себе. Я густо покраснел, говорил тихо, путаясь в словах, а когда шёл к своему месту, споткнулся и чуть не упал. После двух уроков я стал потихоньку запоминать имена. В каждом классе находилась пара ребят посмелее, которые подходили знакомиться и спрашивали, нравится ли мне Форкс. Я старался быть вежливым и врал напропалую. Зато мне ни разу не понадобилась карта!
С одной девушкой я сидел на тригонометрии и испанском, а потом мы вместе пошли на ланч. Моя новая знакомая была миниатюрной, сантиметров на десять ниже меня, но шапка темных кудрей скрадывала разницу в росте. Ее имени я не запомнил и рассеянно улыбался и кивал, в то время как она без остановки болтала об учителях и уроках.