Когда деревья были под снегом

Часть 3/3

Наметились первые холода. Близился Мороз. Йу сидел в норе и ждал, когда помоют и перепокроют Ташу. Он решил перестелить наст и обнаружил залежи хлебных лепёшек. Таша собиралась в побег. Когда она вернулась, он спросил:
— Твой дом далеко?
Она вытащила из стены ветку и начала её общипывать:
— Одна, две, три... — отсчитывала она иголки. — ...ветка шагов!
Йуйу ничего больше не стал говорить.
Однажды он сидел у костра вместе с Гиром, когда к ним подошла Ляля:
— Смотрите что я связала. Я хотела сделать как у Таши. У неё одежда очень удобная, — Ляля повернулась к Гиру, раздвинула сзади ветки и показала панталоны. — Особенно удобно это снимать.
Ляля шаловливо покрутила перед дядей задницей, не сводя озорного взгляда с Йу.
— Ладно, буду знать, что они легко снимаются, когда буду с Ташей, — Гир шлёпнул Лялю по заднице.
Йуйу убежал к сосне Шу. Низина карьера была завалена новым снегом. Было очень холодно, но он просидел на краю карьера до сумерек.
Когда первые холода ослабли, Ляля решила подстричь и перепокрыть Йу. Он вернулся в нору уже поздно ночью, но Таша не спала. Она разобрала настил и показала Йу невообразимые залежи лепёшек.
— Зачем ты ложить твой хлеб к мой хлеб? — она была такой милой в своей строгости.
— Я пойду с тобой, — он деловито застелил хлебное лежбище ветками и лёг напротив Таши. — У тебя глаза как два уголька.
— А твой глаза как иголки. Ской-ной ночи, снежок, — спрятала свои угольки Таша.

Они уходили ночью в снегопад, чтобы следы успели заместись. К утру добрались к подъёму горы. Вся надежда была на то, что следующие морозы не настигнут их за два дня восхождения. Но Таша не подумала, что подниматься в гору дольше, чем спускаться, поэтому шли они пять дней. Дома в это время наступил всеобщий траур и только дед не унывал — он бормотал под нос молитвы, чтобы Бог как можно дольше сопротивлялся морозам. И у него получалось. Ребята успели добраться до места перед самой метелью. Таша остановилась:
— Дым нет! Дым нет!
Она вдруг куда-то понеслась, насколько ей позволяли снегоступы. Йу с трудом за ней поспевал. Потом Таша упала на снег и начала отчаянно рыть подкоп, приговаривая:
— Снег вход, снег вход!
Поняв, что ничего не получится, она поднялась на холм, спотыкаясь о засыпанные снегом запасы дров. Теперь она стала рыть сверху, пока снег не обвалился внутрь — там было пространство. Они спустились в щель и у Йу перехватило дыхание — внутри обнаружилась гигантская круглая пещера. Но когда Йу понял, что она рукотворная, у него бешено заколотилось сердце — он даже не мог представить, что такое сооружение может существовать. Таша спрыгнула вниз на кучу снега, нападавшего через щель на остатки кострища.
— Грандпа! — крикнула она, и эхо многократно отразилось от купола.
Её дед лежал мёртвый, прислонившись спиной к стене. У него была чёрная кожа и белоснежные волосы. Таша заплакала:
— Он не ждать меня, ай лэфт хим элоун! Я не успеть...
В пещере оставалось много древесины, воды и еды. Дед умер своей смертью.