Танец Саламандр

Глава II

      В ту майскую ночь Лондон не радовал людей погодой. Тёмные тучи постепенно обволакивали город, словно вторым Великим куполом — разве что вместо тихого шуршанья шестерёнок землю каждый раз содрогали низкие раскаты-рычания, какие бывают перед бушующим штормом, а переливчатые детали сменились тяжёлыми кусками водяного «пуха». За плотной свинцово-пурпурной завесой скрылся лик ночного светила — и столица погрузилась во мрак. Лишь изредка, под самым зенитом, пронзали тучные телеса непогоды ослепительные молнии, бликами вырывая из сумрака контуры крыш и острия шпилей, пронзающие низкое, тяжёлое небо — в такие моменты становилось светло, словно в погожий солнечный денёк. В стратосфере повис гул надвигавшейся грозы, воздух был полон прохлады и солёного флёра, принесённого с холодного моря кораблями, что сейчас одиноко скрипели боками в портах. 

 Улицы быстро опустели: пропал народ у лавчонок с разнообразным товаром, скрылась за дверьми уютных домов и квартир последняя детвора, гуляющие и приезжие предпочли холоду улиц пропитанные алкоголем и потом трактиры, а те, кто даже жалкой комнатушкой не обладали, постарались найти себе достаточно пригожий для ночлега кров. На землю опустился белёсый туман — вроде и падымок, но пропитанный влагой. Он стелился по брусчатым дорогам, казался желтоватым из-за скудного света газовых фонарей, щупальцами Кракена безуспешно пытался пробраться за двери. Казалось, в эту ночь город вымер, ведь даже хозяин свою собаку не решится выпустить, наслышанный об убийцах и призраках, правящих бал в тёмный, грозный час. Конечно, иногда проезжали мимо с фырчаньем уставших лошадей и стуком крепких колёс о видавшую многое на своём веку брусчатку, кэбы. Они, проверенные временем, но неумолимо вытесняемыми железными конями на паровых двигателях, развозили последних своих клиентов по их домам, и с каждым тихим стуком минутной стрелки шанс отловить такую «попутную коляску» стремился к нулю. 

 В очередной раз небо озарила молния, расчерчивая узор среди тёмных туч. Мгновеньем спустя раздался оглушительный грохот, столь сильный, что затрещали с возмущением стёкла в окнах, и лошадь, вёзшая один из кэбов, испуганно заржала и остановилась, неуверенно переступая с инстинктивным желанием спрятаться как можно дальше от стремительно наступавшей бури. Пассажиры, сидевшие в тот момент внутри повозки, замерли, словно выжидая. Молодая женщина, от силы лет двадцати, сидевшая у правого окна, теснее прижалась к своему спутнику, спрятав побледневшее от испуга лицо в изгибе шеи мужчины, где чужие светлые, посеребренные волосы невесомо щекотали лицо. Тот, в свою очередь, успокаивающе провёл своей рукой в белой перчатке по девичьей спине, второй ладонью крепче обнимая её за хрупкие плечи.