Strong and independent

♡~2~♡

Хосок поморщился, когда лучики солнца с окна лезли прямо в глаза, мешая сладко спать и видеть десятый сон. Парень перевернулся, подмяв под себя одеяло, уткнувшись щекой в подушку. Он пролежал так ещё пару минут, а после поморщился. На самом деле, он никогда не был против запаха Чимина. Но иногда, когда они пили, вытерпеть Пака на утро было крайне сложно.
Дело в том, что омега пах хмелем. Терпким и слишком ярким запахом. Если Чимин не принимал таблетки и подавители, то прохожие люди могли оскорбительно поморщиться и посмотреть на парня с неодобрением. Наверняка они думали о том, что молодой парень употребляет алкоголь.
Когда Пак пошёл работать по специальности, то несколько раз получал выговор за нетрезвое состояние, а после его просто заставили писать заявление по собственному желанию. Несправедливо, но как поступить иначе? Тыкать всем справками в лицо, доказывать своё «я» - всё это со временем парню крайне надоело.
Чон от раздумий своих лишь сильнее хмурился, не представляя, как тяжело живётся Чимину. Хоть он и сам был с пустым абсолютно запахом, но это не мешало ему заводить отношения. Пусть и недолгие, но омежки вроде Чимина были падки на милую улыбку, а альфы велись на красивое тело парня. Поднимаясь с дивана, Чон чуть не спотыкается в собственных штанах, съехавших вниз. Он поправляет их, зевает широко, рот ладонью прикрывая. Протерев глаза, следует сначала в туалет, а после к спящему Паку. Растрясти того оказывается сложным делом, ибо Чимин ещё пять минут спит в позе сидя, так и не желая открывать глаза. - Мне придётся облить тебя ледяной водой. Знаешь, как в фильмах, - делится Хосок, чуть морщась и на кровать друга садясь. - Тебе бы в душ. - Воняю? - Звучит обыденно совсем, без тайного подтекста. Хриплым голосом всё ещё сонного Чимина. - Есть такое. Иди, я завтрак приготовлю, - кивает Хосок и с кровати поднимается, уходя на кухню. Чимин тоже поднимается, стоит ещё немного около шкафа, вздыхает. Тянет с полки полотенце и шлёпает босыми ногами до ванной. Зубы чистит, посматривая в своё отражение. Волосы тёмные растрепались, некоторые пряди «тянулись к солнцу», а под глазами можно было увидеть тёмные круги. Вздохнув, Пак прополоскал рот, да под душ залез, побыстрее включая воду погорячее. Он не Хосок, который в любое время любит купаться в прохладной воде. Чон же на кухне включает музыку погромче, пританцовывает и готовит омлет. Он после ночи алкогольной с утра всегда мог слушать музыку громко, не жалуясь от боли в голове. Он всегда был бодрым и свежим. - У нас сегодня много дел, - говорит Хосок, когда видит прошмыгнувшего в комнату парня, мокрого совсем, с полотенцем на бёдрах. Он улыбается легко и, разложив завтрак по тарелкам, идёт в комнату к Чимину, чтобы попросить полотенце и для себя, воспользовавшись добротой омеги. Он застаёт Чимина, едва успевшего натянуть боксеры на задницу, скрывая мягкие и упругие на ощупь половинки в ткань. - Ты обалдел? - Спрашивает Пак, глаза выпучив. - Скажи, чего я там не видел, - усмехается бета, получая в ответ полотенце чёрное, которое прилетает прямиком в лицо. - Пошёл вон! - Едва ли не визжит Пак, смехом заливаясь. По пьяни было дело. Однажды Чимин упился до состояния нестояния, а добрый друг Хосок лишь жаловался, что решивший внезапно взблевнуть омега, испортил его новые кроссовки. Чон тогда дал другу отмокать в ванной, ну и когда Чимин вылезал, то все прелести паховые Хосоку засветил. На самом деле, тот случай в жизни Чимина - самый смущающий, о котором он предпочитает молчать и не рассказывать всем подряд. А Хосок, лишь завидев любую обнажённую часть тела Чимина, будь то бёдра или живот, всегда вспоминал с улыбкой лёгкой или усмешкой. Чимин, одевшись, на кухню вплывает лёгкой походкой, да с грациозностью тюленя о порожек спотыкается, чуть не падает. Вздыхает, поражаясь своей невнимательности, и за стол садится.