ab incunabulis.

Ad carceres a calce revocare

Солнце беспощадная штука. Оно становится желанным источником тепла, когда его нет, и причиной множества проклятий в хорошие, жаркие дни.
Вы ведь и сами, наверняка, однажды проклинали солнце за то, что оно «слишком сильно жарит», или плакались о тёплых лучиках в морозную погоду.
Так и с людьми. Наверное, в обществе, Рома выполнял именно такую функцию – функцию солнца. Он надоедал почти всем своей напористостью, болтливостью и прямолинейностью, граничащей с наивным идиотизмом. Его было слишком много.
Но только стоило ему пропасть, и все начинали скучать, тосковать по теплу этого взбалмошного создания.

     ***

На улице был жаркий, душный день. Люди не покидали охлаждаемые помещения: забивались в кафе, торговых центрах, отсиживались дома, подставляя потные и красные лица лопастям вентилятора. Продавцы напитков в лавках купались в деньгах, благословляя глобальное потепление.
Смуглый молодой человек в джинсовом комбинезоне, одна лямка которого была спущена и моталась где-то на уровне поясницы, почти волокся по плавящемуся асфальту, тонкой рукой вытирая пот со лба. Черные, вьющиеся волосы были собраны в крохотный хвост.
– Когда же это закончится… – вслух негодовал Роман, пытаясь «без приключений» добраться до пункта выдачи заказных лекарств, как его настоятельно просил Женя. Сам же Женя остался дома, потому что больной настойчиво его уверял в том, что доберется самостоятельно, и не нужно так трястись за него каждый раз, когда тот выходит из дома.
В конце улицы показалась знакомая вывеска, и задыхающийся Рома впервые за его пятнадцатиминутную прогулку ускорил темп. Сил идти уже не было, легкие категорически отказывались выполнять свои стандартные функции.
Зайдя внутрь, он достал из кармана на груди тонкую упаковку медицинских масок, одной рукой нацепил её на лицо, надел бахилы и прошел к кабинетам выдачи со справкой в руках. На металлических стульях в ряд сидели либо молодые люди, либо мамы с больными детьми. Роман терпеливо встал в очередь, рассматривая детей, что бесстыдно рассматривали его в ответ.
– Юноша, вы в очереди? – за спиной послышался хриплый, наверняка от нескончаемого кашля голос мужчины.
– Да. – Рома обернулся, улыбнулся по привычке, хотя за маской его улыбки не было видно.  Он всегда улыбался, и улыбался почти всем.
На пунктах выдачи все было не так, как в общественных поликлиниках. Это Роман заметил еще в возрасте одиннадцати лет. Тут редко общались, лица у всех были разбитые и подавленные, у молодых дам с детьми заплаканные, а у подростков отчаявшиеся. Дети в этих очередях не были громкими и надоедливыми, как в поликлиниках, а смирно ждали очереди на получение заветных лекарств, что вряд ли помогали им. Но хотя бы вселяли уверенность в собственной заинтересованности.
Очередь быстро текла, и Рома не успел в седьмой раз прочитать один и тот же информационный стенд, как наконец оказался у двери. Не церемонясь, он зашёл в кабинет, поздоровавшись с врачом и медсестрой, показал справку с печатью, которую изрядно потаскало в заднем кармане джинс, и получил заветную запечатанную скотчем коробку. Не желая больше находиться в этом здании, что было от потолка до пола пропитано болью и отчаянием, он спешно вышел, сдирая маску с лица, и вместе с бахилами отправил её в ведро на выходе. Ему предстоял такой же мучительный путь домой, сопровождаемый солнцепёком и гулом улицы.

Ровно на половине пути ему в очередной раз станет плохо и он потеряет сознание от нехватки воздуха, содрогаясь всем телом от мучительного страха смерти.

        ***

Рома открывает глаза. Над ним всё тот же потолок, который он видит тут каждый день. Рядом гудит всё тот же аппарат подачи кислорода, а рядом, неизменно, стоит штатив для капельницы. Взгляд обводит всё неторопливо, смиренно, однако в голове снова проносится мысль: «приснится же такое». Он уже не в первый раз видит этот сон, в котором он идёт куда-то и зачем-то, забирает что-то и вновь куда-то идёт, но отключается и просыпается. Он уверен, что это просто сон, что такого эпизода не было в его жизни, но всё также пытается понять, как его мозг настолько чётко воспроизводит окружающие его пейзажи городского устройства, которые он никогда не видел? Как его мозг воспроизводит лица людей, которых он никогда не замечал?
Он решил, что такие сны не стоят внимания его психиатра, поэтому в очередной раз умолчит об этом на приёме.

Если бы он только знал, что все эти нескончаемые сны с непосредственным участием того светловолосого человека, что постоянно его навещает и им самим - не просто проделки и фантазии больного мозга, а ничто иное как отрывки потерянной памяти.