Ты Моя Шизофрения

"Не ошибаются лишь неудачники"

Тихая лунная ночь веяла холодом и бессонницей. Пока Эмили лежала бессознания, а маленькая Хлоя сладко спала, Соня, Марк, Майкл и дядя Роберт сидели на старой деревянной терассе. После всех событий не до сна.
- Простите, сэр. Вы долго уже здесь живёте? - поинтересовался Марк у мистера Патикл. Тот сузил свои серо зелёные глаза, что из-за очень морщинистой кожи, их практически не видно.
- Десять лет. - начал старик хрипловатым басом. - Десять лет я впускаю и выпускаю людей. Ха! Чаще конечно выпускаю. Давно уже никто не посещал этот дурдом! - он громко усмехнулся и почесал седые усы.
- Как вы ещё сами не сошли с ума, - очень невопросительно выдвинул Майкл. В свете луны его скульптурные черты лица выглядели ещё красивее и сексуальнее, как и его карие вечно горелые глаза. Его шоколадная густая шевелюра отливала серебром.
Внезапно заметив на себе взгляд девушки он усмехнулся. Ой! Хорошо что темно. Соня вогналась в краску.
Но почему. С этим человеком в детстве столько всего было. И удирали от соседей из-за ворованных собак и фруктов (в основном конечно Майклом), и купались в озере, и лошадей угоняли. Да, были времена. Тогда сумасшествие было, но не било так усердно по самым уязвимым местам и без того хрупкого мира. Ох... Были и тяжёлые воспоминания. Как Софию чуть не убил сосед в хлам накидавшийся, как мама начала сходить с ума. Как же больно было на неё смотреть...
"- Аманда...родная.... Аманда. Уводи её. Уводи. Седерик...он...Седерик поможет....поможет... - стонала мама, сидящая на больничной койке. Соня с тётей Амандой редко навещали её. Не потому что не хотели, или боялись. Потому что не всегда впускали. В этой дешёвой больнице происходила всякая дичь. По другому не назовешь.
Мама постоянно говорит, что Седерик, отец Сони, им поможет. Но он умер. Умер, как только им пришлось переехать в город и поселить маму в этот дурдом имени Святого Николаса.
Маленькая девочка смотрела не на маму, а на мертвеца. Её тело исхудало - последние две недели она почти не ела. Её постоянно кололи. Её когда-то густых длинных коштановых волос давно уже нет. Осталось пару перинок. Да.... Было страшно.
- Мам.... - тихо, слишком тихо пропела Соня, стоящая рядом с кушеткой и держащаяся за холодные железные перила. Мама не отвечала. Она тепло смотрела своими серыми глазами. Она подарила этот цвет и Соне.
Что? Ой... В глазах опять мокро, а жалость и грусть вонзили в девственное детское и такое невинное сердце свои безжалостные когти.
Мама подняла руки и жестом велела подойти. Маленькая Соня сорвалась на бесшумное рыдание и одним рывком бросилась ей на грудь. Она такая тёплая, а ребра казалось вот вот сломаются. Она медленно гладила по спине девочку. В такой позе они были долго. Рядом с мамой мир исчезает. Исчезают проблемы, беды. Исчезают другие люди. Исчезает смерть.
Отстраня от себя девочку, но все ещё держа её за плечи на небольшом расстоянии мама смотрела на Соню.
Её кисти дрожали, но держали. Она с большой тёплой печалью смотрела в блестящие от слез глаза. Мама...мама...ох... Порой Соня забывала даже её имя. Потому что её имя в прошлом. В прошлом Сони. Оно постепенно исчезает. Оно так редко фигурирует в её жизни, что кажется, ничего не значит. Но это не так. Или, так?
- Сонечка. Соня... - ласковым шёпотом залелеяла мама. Сердце закололо и рыдания вырвались наружу.
- Мама! Мама! Мне так плохо! Мама.... - кричала девочка и дрожала. Грудь будто сейчас разорвется на куски.
- Чщ-щ-щ-и-и. - Мама взяла в руки лицо Сони и большими пальцами стала вытирать воду с её щёк.
- У тебя всё будет хорошо, понятно? - В её красивых глазах были слезы и...разум. Он так редко её посещал, что кажется мама и забыла что это. Так непривычно было видеть её понимающей других людей. Осознающей, что она делает. Господи...
- Мамочка, мамочка не уходи...не уходи прошу... - шёпотом пыталась докричаться до той "мамы" Соня. Она же рядом, вот она... Соня пыталась в сознании докоснуться до этого силуэт, который в миг вспыхивает, сгорает и уходит сквозь пальцы как вода. Соня очень хотела, чтобы "мама" осталась.
- Всё будет хорошо. Только не верь никому. Понятно? Я всегда буду рядом, - это был голос вполне разумного человека.
- Как? Ты же здесь! В больнице! - Соня уже всхлипывала. В теле растворялась боль...
- Нет нет нет. Соня, я здесь, - мама положила свою исхудавшую сухую руку на грудь девочки - там, где сердце. Наступило молчание. Угнитающее и предвещающее не минуемую скорую разлуку. Слезы ушли, а боль нет. Мама смотрела в глаза девочке, вселяя надежду. Ту надежду, которая светится во тьме. Ту, что будет направлять. Всю жизнь.
- Будь сильной и не бойся ошибаться. Ошибается лишь неудачники, которые ничего не делают, - шёпотом подытожила она, взяла за руку дочку. Разум по сию секунду оставался с ней, - И запомни. В этом мире нет ничего ни плохого, ни хорошего. Есть только наше отношение к чему либо.
Внезапно началась какая-то суматоха. В коридоре звучали голоса - мужские и женские. Шаги, множество шагов приблежалось. Что?
Обе в палате обратили взор на дверь и выжыдающе уставились, будто оттуда выскочит монстр.
Но дверь через каких-то пару секунд все таки распахнулась. В палату влетел не монстр - это была тётя Аманда.
- Соня! - с ужасом на лице вскрикнула женщина и так быстро подлетела к девочке, что с той упал белый халат.
- Что ты с ней делала?!? - злобно затарахтела Аманда, обращаясь к сестре. Девочка уже хотела начать заступаться за маму, но в палату вбежала ещё куча людей. Доктора, мед сестры. Вся эта живая толпа кудахчела, злилась и что-то несла.
Вдруг тётя подняла на руки девочку и вынесла, гладя при этом её по голове и мчась по коридору.
- Всё будет нормально, нормально... - нервно повторяла она. "До этого момента было нормально" - хотела добавить Соня, но не посчитала нужным, хотя она понимала, что мама не причинила бы ей никакого вреда - это все надумали врачи.
Это был последний раз, когда Соня видела свою маму.
Когда Соня была маленькая, ей запрещалось ходить куда либо одной. А Аманда не хотела брать с собой Соню, когда посещала сестру.
Соня жутко тосковала и постоянно плакала. Оно и ясно. Попробуйте в восемь лет изолировать ребёнка от матери. Куда там!
Каждый день давался все труднее. Мама приходила во сне. Звала к себе. Душила. Обнимала. Плакала. Кричала. Психовала. Вешалась. Она приходила каждую ночь и мучила Соню. Но девочка не жаловалась - её устраивало это. Хоть во сне она может видеть её.
После визитов, Аманда приходила постоянно вымотанная и нервная. С каждым походом в больницу её состояние ухудшалось. Девочке она ничего не рассказывала. Соне это не нравилось. По началу она злилась и плакала. Потом и визиты Аманды прекратились. Врачи сказали, что для они для неё очень стрессовы.
В один прекрасный момент, в свое двенадцатилетие София сбежала из дому. Лил холодный сильный весенний дождь. Соня прибежала прямо к серым железным воротам больницы Святого Николаса. Они на удивление были закрыты.
Девочка подбежала и схватилась обеими руками за прутья. Она пыталась найти взглядом хоть кого-то. Где же... Где же... Бинго!
Старый и почти весь седой дворник - дядя Арчи. Слава Богу!
- Эй! Дядя Арчи! Э-эй! - силилась перекричать шум дождя Соня. Не получается. Дворник видимо уже глуховатый.
Тогда Соня начала трясти ворота, которые были соединены маленькой цепью. Сильнее и сильнее. Скрежет металла был довольно громким.
Но на зов ражавчины откликнулся вовсе не старик, а большой без конца лающий пёс. Он бежал вдоль железного забора. Хорошо, что он был на территории психушки.
Наконец, дворник отреагировал и бранясь поковылял к воротам, на которые опёрся пёс и вовсю голосил о на Соню.
- Дядя Арчи! Здравствуйте! - кричала Соня, когда тот подошёл достаточно близко.
- Что? Вы...вы кто? - сильно посаженным, не без помощи никотина, голосом заговорил старик.
- Я...я ищу свою родственницу! Она в этой больнице! Откройте, прошу вас! - взмолилась девочка, когда поняла, что вся насквозь промокла. На ней была только футболка и джинсы. Нда. Ну и погодка.
- Что? Какая ещё родственница? Всех пациентов развезли к чёртовой матери! Больницы нет! Убирайся мальчик! - забухтел старик. Кажется, он ещё и слепой. Но, что значит "развели"? По другим больницам? В другие города? И где теперь её искать?
Бессмысленно стоя перед воротами больницы без пациентов, Соня обхватила плечо другой рукой и слепо смотрела вниз. Её переполняло отчаяние, грусть и....боль. Сильная боль. Она растекалась по венам и уничтожала изнутри. К телу прилипла мокрая одежда. Волосы тоже превратились в тяжёлую от воды губку. Слезы смешались с дождём. Соня чувствовала, как внутренне тяжелеет. Как земля уходит из под ног. Печаль душит. И в итоге без сил Соня с криком дикого отчаяния падает на колени. Нет! Не может быть все так плохо! Просто не может!
Рыдания невозможно громко разлетаются по воздуху. Так громко, что Соне приходиться закрыть рот рукой. Нет! Не может быть все так плохо! Просто не может!
Соня не помнит, как добралась до ближайшей лавки. Под потоком воды она просто села и пдожала колени к груди и снова отдалась слезам, отчаянию.
Нет! Не может быть все так плохо! Просто не может!
Последующее лето почти каждый день шёл дождь. Настроение было посажено. Повседневная рутина вогнала девочку в дипрессию. Она не выходила из дома. Читала. Смотрела в окно. Наблюдала за тем, что только можно: дети, бегающие в резиновых одеждах под дождём без присмотра; стаи собак рыскали по району в поисках психов, заблудших и умерших с голоду; самоубийства с соседнего дома; пожары; снова дети, собаки, убийства. Одним словом - сумасшествие.
Тётя Аманда на один и тот же вопрос - почему в Товрите так плохо? - отвечала всегда одним и тем же ответом - в других городах хуже. Потом она уходила на кухню, пила чай, потом кофе, вино, коньяк. На утро блевала. Вечером пила успокоительные - тики продолжались.
Так каждый день, год за годом. Чувства, которые тискали Соню из-за разлуки, девочка похоронила глубоко-глубоко в себе. О ней она старалась не вспоминать. Жить бесчувственно - легко. Это даже проще, чем каждый день получать радость и удовольствие. Да...так проще.
Прошёл ещё год - Софии исполнилось шестнадцать. И это был её один из самых худших лет. Лето этого года приготовило очередную волну. В июне у тёти Аманады появилось психическое расстройство - неврастения. Вроде бы ничего страшного. Ей просто нужно было больше отдыха. Если бы Соня знала!
Двадцать второе июня. Время - 18:43. Соня возвращается с университета. Поднявшись на свой этаж, её передернуло. Она уперлась взглядом в дверь. Что такое? Такое чувство, будто она на прицеле. По её спине прошёлся неприятный холодок. Что? Что это?
Соня резко обернулась. В подъезде никого. В окне - ещё один соседний серый дом. Ничего. Но страшное чувство осталось. Вокруг слишком тихо.
- Накручиваю, - шёпотом успокоила себя девушка, вставила в замочную скважину длинный ключ, повернула и открыла дверь.
- А-а! - резко закрыв ладонями глаза очень громко вскрикнула Соня, и не сразу поняла что увидела. Её парализовал ужас. Такой ужас, когда конечности леденеют, а мысли куда-то улетают. Чёрт! Что это? Нет... Что это было? Нет нет нет...
Нужно открыть глаза. Нужно. Это...этого глюки... Этого просто не может быть. Нет...
Соня очень-очень медленно опустила руки, но веки ещё крепко накрепко отпущены. Глаза отрицают мгновенное прмутнение. А мозг не хочет принимать реальность. Или не реальность. Господи!
Глаза медленно и очень нехотя открылись.
- А! - ещё раз вскрикнула Соня и заткнула рот рукой. Под потолком висело тело Аманды"
- Сонь, - голос раздался откуда-то рядом. Стоп, что? Девушку передёрнуло. Боже....это Марк.
Девушка повернула к нему голову и подняла глаза. Он обеспокоенно глядит на неё. Что не так?
- Всё нормально? - одними лишь губами поинтересовался он. В лунном сине-сером свете он похож на мальчика Ледяного Джека.
- Да, - шёпотом ответила Соня. Она услышала, что Майкл и дед Роберт что-то бурно обсуждают. Так что их не слышно.
Марк положил свою руку на её и не сильно сжал. Он смотрел на неё своим чёрным тёплым взором. Горечь от воспоминаний отошла на второй план.
- Всё будет хорошо, - сказал парень и отвернулся на горизонт. Его глаза и губы чуть улыбались. - Ошибаются лишь неудачники.
Марк снова взглянул на Соню и ещё крепче сжал её руку.