Боль

1 Год Назад

Захват Министерства принес потери обоим сторонам. Хаотичная битва осложнялась внезапно вспыхнувшим чувством неправильности у Гарри. «Что-то не так…» Юноша и сам не мог понять, что не устраивает его, но это чувство… оно нарастало с каждым брошенным заклятьем. Зеленые вспышки Авады неслись из каждого угла, не попасть под них было очень сложно. Гарри видел, как, не успев увернуться, умер Лейстрендж, как отпрыгнув от одной молнии, попал под другую Нотт. Его не тревожила смерть соратников, но что-то…было неправильно. Что именно, Гарри понял, когда неизвестно откуда возникший Люциус прошептал ему на ухо: «Они знали о нападении». Знали… Вот почему Гарри грызло это непонятное ощущение. Авроры Министерства не должны были быть готовы, они должны были идти на смерть с завязанными глазами. Принимать смерть, не успевая понять, что же произошло. Кто их предупредил, Гарри узнал немного позже.
Они все-таки выиграли. С большими потерями, но выиграли. Министерство пало. Страну ожидал совершенно новый мир.
Сидя в кресле главы Аврората, в дальнем кабинете на втором этаже, Гарри смотрел на нервно расхаживающего перед ним Люциуса.
— Значит, он предал меня, — задумчиво проговорил Гарри.
— Да, — ответил Малфой и сел в кресло напротив стола.
— Я ожидал этого, — Гарри посмотрел на удивленного его словами Люциуса. — Не думаешь же ты, что я тот наивный мальчишка, каким был в семнадцать лет? Я давно подозревал, что Том ведет двойную игру. Но пока он не делал очевидных выпадов против меня это было приемлемо.
— Как давно ты знал?
— Когда он посоветовал мне сделать хоркрукс, — равнодушно ответил Гарри. — Я прекрасно понимал, что его желание не лежит в области большой любви ко мне. Я бы не делал этого, если бы Джинни…
Поттер замолчал. Он сам не знал верить или нет в предательство своей невесты. Правда, сейчас его равнодушие спасало от выбора, во что верить.
— Что мы будем делать?
Теперь была очередь Гарри удивляться.
— Мы? — переспросил он, слегка расширенными глазами глядя на Малфоя.
— Мы, — спокойно повторил Люциус. Его нервозность исчезла без следа. — Ты думал, я предоставлю тебе возможность действовать самому?
— Мы…— попробовал на вкус Поттер. — Мы… Хорошо, Люциус. Первое, в чем ты должен помочь мне, это…
После того разговора прошло несколько месяцев. Все это время Гарри искал информацию о местонахождении хоркруксов Волдеморта. К счастью, Малфой был в курсе событий. Лорд доверял ему, даже поручил на хранение свой дневник, о котором можно было не беспокоиться, на втором курсе яд василиска уничтожил одну из частей души Волдеморта. Но остальные шесть были загадкой. Учитывая склонность Лорда к мистике и символизму, Гарри вместе с Люциусом предполагал, что обиталище души должно означать что-то важное для их хозяина. Медальон Слизерина и кольцо Гонтов указывали на принадлежность Лорда к роду Основателя. Скорее всего, остальные хоркруксы также должны принадлежать Основателям. Но, единственная вещь, принадлежащая Гриффиндору, была у Гарри. Хотя нет, был еще меч Годрика Гриффиндора, но до него нелегко было добраться. Дамблдор хранил его у себя в кабинете и вряд ли позволил бы Лорду забрать его, не смотря на сотрудничество. Сотрудничество… Какое глупое слово! Разве оно описывает степень отношений Волдеморта и Дамблдора? Их непримиримая вражда таяла перед лицом угрозы от двадцатиоднолетнего юноши. Они не доверяли друг другу, но выхода не было. Гарри Джеймс Поттер должен был умереть, к сожалению, сам вышеназванный не разделял точки зрения двух магов. Он хотел жить. Неистово, цепляясь за остатки своей души, Гарри пытался пробраться сквозь заросли предательства. Если ему суждено умереть, то ни Риддл, ни Дамблдор жить тоже не будут. И было плевать на холодный голос рассудка, говорящий ему, что нельзя оставлять страну без единого более-менее могущественного мага. Без мага, способного возглавить правительство и наладить послевоенную жизнь в Англии. Плевать! Гораздо важнее сейчас найти все хоркруксы и уничтожить их. Найти уязвимое место Альбуса Дамблдора и ударить в него зеленым лучом Авады.
Теперь Гарри практически не бывал в поместье Волдеморта, предпочитая все время проводить в Министерстве. Он искал, изучал документы и изъятые артефакты, стремясь узнать правду. Почему на него взъелись друзья и враги? Что он несет в себе такого важного? Он бы так и не узнал ответа на этот вопрос, если бы не Люциус. Тот посоветовал покопаться в архиве Невыразимцев. Отдел Тайн…самая загадочная часть Министерства, хранящая в себе многие нераскрытые истины.
Гарри нашел запись в журнале, датированную январем 1980 года. Оказывается, Дамблдор подделал свои воспоминания об этом.
Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И смерть не возьмет его, пока не обратится он к врагу. Воспитанник могущественного мага, познавший истинную силу, он обратит свою месть против учителя за прошлые предательства. И должны будут погибнуть оба, чтобы жил он… Тот кто достаточно могущественен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...
Значит, Дамблдор намеренно предал его, зная о своей грядущей смерти. Если бы Гарри оставался на светлой стороне (какая же она после этого светлая?), смерть Дамблдора была бы неизбежной. Что же такого совершил Дамблдор, за что он должен отомстить ему? Значит, для того, чтобы жить, ему придется убить двоих. Ну что ж, он и так собирался это сделать. Теперь появился дополнительный стимул.
Гарри опять принялся за поиски хоркруксов. Белла Лестрейндж, вызванная к Гарри, под Империусом рассказала о величайшем доверии Лорда, о чаше Хельги, хранящейся в ее хранилище банка Гринготтс. Также она рассказала о давнишнем визите Лорда в Хогвартс, истинной целью которого было не получение должности учителя, а сокрытие очередного хоркрукса в недрах замка. Один уничтожен, три найдено, пятый — скорее всего Нагайна, слепо следующая за хозяином, шестой — часть, оставшаяся в Волдеморте, но есть ещё один… что же это? Гарри перерывал горы информации в попытке найти последнюю часть души Лорда. Может все-таки меч Гриффиндора? Или…что?
Люциус помогал Гарри в меру своих возможностей, одновременно отражая редкие попытки проникновения Лорда в его память и пытаясь выяснить причину хандры сына. Драко в последнее время перестал походить на себя прежнего. Его мысли летали где-то вдалеке, а настроение менялось по пять раз на день. Если бы Драко родился девочкой, то его поведение можно было объяснить обычными женскими гормонами. К сожалению, надо было искать другое объяснение. Люциус даже пару раз пытался применить легилименцию к отпрыску. Драко приходил в бешенство и выталкивал отца из своего разума, потом неделями с ним не разговаривая. Хотя они и так очень мало говорили. Что бы люди не думали, но Малфой был хорошим отцом. Ему было не все равно, что происходит с сыном. И если для того, чтобы узнать, приходится взламывать разум Драко или применять Круцио, то в этом нет ничего плохого. Его самого так же воспитывали. Правда отцу было все равно, чем занимается маленький Люциус, зато мать всегда стремилась быть в курсе происходящего. Люциус рано понял, что лучше рассказать матери все самому, чем потом терпеть обжигающую боль проклятия. Все равно ведь узнает. После проклятий мать подходила к Люциусу и объясняла, почему так важно ничего от нее скрывать, ведь материнская любовь слепа и все матерям хочется знать, что происходит с их детьми. Нарцисса совершенно не интересовалась сыном, погружаясь в очередные любовные приключения или придумывая себе новые забавы. Она однажды заявила Люциусу, что свой долг семье отдала, теперь пришло время удовольствий. Поэтому Малфой сам пытался решить проблему с сыном, не слишком, впрочем, преуспевая в ней.
С Лордом тоже было сложно. Приходилось подделывать воспоминания и мысли, показывать Волдеморту настоящее было равносильно самоубийству. Мужчина и сам не мог понять, когда именно и почему он поменял сторону. Внешняя красота Поттера не могла быть тому причиной. Если бы это было так, то Люциус уже давно бы наигрался с мальчишкой. Ведь не впервые ему соблазнять красивых мальчиков, потом уставая от игр. Значит, дело в другом. Конечно, всему виной изменчивый характер Поттера! В одно время он поразительно равнодушен и хладнокровен, а через мгновение сквозь ширму проглядывает наивный ласковый ребенок. Но и это вряд ли могло впечатлить Малфоя. Влюбился…такую возможность Люциус даже не собирался рассматривать. Он прекрасно знал прописную истину рода — Малфои не влюбляются. Что же привлекло его в этом мальчишке? И важно ли это?
Смотреть в захватывающе-зеленые глаза, видя там свое отражение, что может быть восхитительней? Или запустить руки в непослушные вихри темных волос, пропуская их между пальцев, наслаждаться ощущением мягкости? А может, утопать в наслаждении, даруемом тесным, горячим телом? Какая, в принципе, разница? Сейчас важно одно: пока Гарри рядом, Люциус чувствует себя счастливым, забывая обо всех проблемах.
— Иди ко мне!
Малфой обернулся на тихий шепот, ощущая почти физическую весомость голоса. Гарри лежал на их кровати, пристально вглядываясь в размытые вечерним светом очертания мужчины. Люциус мягко улыбнулся и принялся раздеваться. Прекрасный в своей наготе, мужчина подошел к кровати и лег рядом. Гарри повернулся к нему, обводя пальцами очертания губ.
— Тебе говорили, что ты очень красив и умело пользуешься этим?
— Да, — негромко хохотнул Люциус, целуя палец юноши. — Да.
Гарри убрал руку от лица любовника и, нагнувшись, мягко коснулся его губ своими. Неспешный, ласковый поцелуй, давно изученные движения, становившиеся от этого не менее приятными. Невесомые касания рук, переплетающиеся пальцы.
— Ты тоже красив, Гарри, — прошептал Малфой, перекатываясь на юношу и углубляя поцелуй.
Властвовать и разделять, наслаждаться и дарить удовольствие. Их игра не имела ничего общего с любимыми развлечениями Лорда. Если они и причиняли друг другу боль, то ненарочно. Оба были сыты этим мнимым наслаждением. Хотелось ласки, успокаивающе-приятных ощущений, вызывающих сладкую негу. Мягких голосов, просящих не о прекращении забавы, а о продолжении. Рук, которые не избивали, залечивая потом раны, а гладили, неся успокоение.
Руки Гарри забрались в волосы Люциуса, развязывая шелковую ленту, распуская пелену, укутывающую их обоих. Руки мужчины беспрепятственно блуждали по телу Гарри, лаская. Юноша выгибался навстречу прикосновениям, протяжно постанывая в рот любовнику. Возбуждение постепенно нарастало, разгоняя воспоминания прошедших дней. Люциус оторвался от губ Гарри и нежными поцелуями прочертил дорожку вниз. Остановившись на животе, чтобы язык успел нырнуть в ямку пупка, поцелуи продолжились. Юноша зарылся рукой в волосы любовника и ахнул, когда тот нарочито медленным движением накрыл его член губами.
— Да-а-а…
Люциус дразнил языком головку, наслаждаясь стонами Гарри. Вбирал в рот весь член, заглатывая до основания. Разминал пальцами колечко мышц, потихоньку впихивая в него то один, то два пальца. Гарри таял в приносимом удовольствии. Осторожно, медленно дразня и лаская, убирая легкую боль при вторжении, Люциус шаг за шагом подчинял юношу. Даря удовольствие, он получал не меньшее, глядя, как извивается Гарри под его прикосновениями, как просит больше.
— Люциус, трахни меня!
— Фи! Гарри, как грубо с твоей стороны, — усмехнулся мужчина, приподнимаясь над членом любовника.
Он добавил третий палец к двум уже находящимся внутри Гарри. И глубоко вздохнул, глядя, как юноша сам насаживается на них. Его член просил внимания, недовольный тем, что по него забыли. Но игра того стоила. Смотреть, как глаза Гарри подернулись поволокой, как губы приоткрылись в жажде воздуха, как выгибается тело, требуя большего — определенно стОит, и если цена тому легкая боль и пульсация в каменном члене, что ж так и быть.
— Люциус! Ты сволочь! — прерывисто дыша, прошептал Поттер.
Мужчина улыбнулся, не переставая растягивать мышцы любовника. «Поиграть хочешь? Ну-ну…» — злорадно подумал Гарри. Он вытянул руку их волос мужчины и провел ею по груди. Зажав сосок между пальцами, Гарри ущипнул себя, отдаваясь вспышке наслаждения. Вторая рука опустилась на член, сжимаясь вокруг него в кулак. Люциус наслаждался представлением. Гарри мастурбировал у него глазах, насаживался на его пальцы внутри и непрерывно стонал. Но в его планы не входило играть роль вибратора для Поттера. Он вытащил пальцы и взглянул на огорченного этой потерей Гарри.
— Хватит, — хрипло прошептал Люциус. — Я, может быть, и сволочь, но предпочитаю быть в тебе полностью, а не смотреть на твое самоудовлетворение. Я хочу тебя, Гарри.
Поттер невербально наложил заклинание смазки и приглашающе раздвинул ноги. Его любовник не замедлил воспользоваться этим. Гарри почувствовал, как горячий член осторожно преодолевает лёгкое сопротивление мышц и замирает, ожидая прекращения слабой боли.
— Двигайся, я прошу тебя, двигайся, — жарко прошептал Гарри.
Малфой с протяжным стоном исполнил просьбу. Они двигались в унисон, давали и получали удовольствие, стремясь продлить его как можно дольше. Жар внутри разгорался с каждым выпадом, грозя сжечь заживо. Опаленные им, любовники двигались быстрее, сливаясь в одно целое. Маленькая искорка наслаждения разгоралась, становилась больше…одна на двоих. Одна ночь, доказывающая глубину их чувств, один поцелуй, натягивающий невидимую нить, одна любовь на двоих. Не нужно говорить о любви, не нужно о ней думать, она придет сама и заберет всё, принадлежащее ей по праву, не спрашивая и не уговаривая. Любить в их положении опасно, нелегко и не стоит, но, не признаваясь себе, они уже любили. Одна искорка на двоих…
— Люциус, расскажи мне сказку.
— Сказку? — хрипло засмеялся мужчина, прижимая поближе к себе любовника. Он перевернулся на спину, обнимая юношу. — Гарри, тебе не кажется, что ты уже вырос?
— Кажется, — задумчиво ответил Гарри. — Просто мне никто никогда не рассказывал сказок. А еще мне хочется нормально заснуть, отвлечься от поисков сам знаешь чего.
— Сказку… — прошептал Люциус. Он бы все отдал, если бы Гарри всегда оставался таким. Таким мягким, не скрывающимся за стенами безразличия (хотя Люциус не был уверен, что стены иллюзорные), тянущимся к ласке и наслаждающимся ею. Эти моменты были самыми любимыми в жизни Малфоя, жаль, что они случались так редко. — Хорошо, слушай. Трое братьев шли по дороге, пока на пути у них не встала река, слишком длинная, чтобы обойти и слишком широкая, чтобы переплыть. Но братья были волшебниками, и они наколдовали мост через эту реку. Они уже были на середине моста, когда с ними заговорила Смерть. Она была очень зла на то, что не смогла заполучить их. Она поздравила их со столь замечательным волшебством и сказала, что они заслужили награду. Старший брат попросил самую сильную в мире волшебную палочку, и Смерть достала со дна реки бузину и сделала из него палочку. Средний брат попросил силу забирать у Смерти её жертв. Смерть взяла с берега реки камень и сказала, что он может воскрешать мёртвых. Младший брат попросил у Смерти возможность уйти дальше, чтобы смерть не смогла найти его. И тогда Смерть дала ему свою собственную Мантию-невидимку. Прошло какое-то время. Каждый брат пошёл своей дорогой. Старший брат пришёл в деревню и стал похваляться, что он обладатель самой сильной волшебной палочки, полученной от самой Смерти. Той же ночью ему перерезали горло и украли палочку. Так смерть получила первого брата. Второй брат вернулся к себе домой. Там он с помощью воскрешающего камня воскресил свою возлюбленную. Но она оставалась холодна и не могла жить по-настоящему. Обезумев от тоски, герой покончил с собой, чтобы окончательно воссоединиться с девушкой. Так смерть получила второго брата. Младший брат жил долго и счастливо, и Смерть не могла найти его. Когда он достиг преклонных лет, он снял мантию-невидимку и передал её своему сыну. Смерть пришла за ним, он встретил её с радостью и пошёл за ней добровольно. Так закончил свой век последний из братьев. Все, конец.
— Дары Смерти, — сонно прошептал Гарри. — И что же с ними случилось?
— Считается, что бузинная палочка исчезла навеки, а камень и мантия передавались из поколения в поколение. Но если, собрать их вместе, то можно получить такое могущество, которое может только сниться.
— Ты хочешь сказать, что это сказка правдивая? — удивленно спросил Гарри.
— Ну, — Люциус задумался. Он знал людей, уверенных в истине этого мифа, — так многие считают, но это не значит, что она правдива.
Гарри задумался над словами Малфоя. Что-то ненавязчиво-пряное было в этом рассказе, что-то, что уверяло его в истинности легенды. Могущество…истинная власть над живым и мертвым. Мертвым… Собранные вместе… Старик…
— Это правда! — внезапно подскочил на кровати Гарри.
— Что? — Люциус заинтересованно приподнялся, глядя на юношу.
— Вот как Дамблдор добился силы и замедлил старение. Том просто мог не знать об этом, как и я, поэтому и не слышал никогда этой сказки. Его мать умерла при родах, и ему вряд ли пришло бы в голову попросить кого-то рассказать ему сказку, — сбивчиво проговорил Гарри. — Забери один из даров у Дамблдора и тот превратится в обычного старикашку-мага, путающего заклинания и страдающего склерозом. Но один я не справлюсь… Может…
— Ты о чем? — Люциус совершенно не понял ничего из тихого бормотания Гарри.
— А, — протянул Гарри, вспоминая, что не рассказывал Люциусу о разговоре двухгодичной давности. — Я расскажу тебе…