Она его так солнечно любила,
А он был простой похотью томим.
Она царем своим его когда-то возомнила,
А ему нравился лишь её грим.
Она страдала тяжко днями и ночами,
А он пришел и боль с ней разделил.
Когда же он сидел в безвыходной печали,
Понятым быть не смог, так что он стал виним.
Не было жалости иль чести,
у сердцееда оного.
Была лишь черствость и желанье мести.
И жило в нем одно лишь зло.
Он властно нежность девичьей фигуры
И красоту души наивной взял себе.
Он прятал свою адскую натуру,
Кошмаром появляясь ей во сне.
Он не писал стихи ей, не дарил цветы,
Он не мечтал о ней с заката до рассвета.
Он не отсчитывал минуты и часы
До того мига, когда улыбнется ей в растроганном привете.
Он в клетке её заточил, как птицу,
Душил её, бедняжку, он нашейной цепью .
Он заставлял её творить ужасные вещицы
И бил, он её и пытал девятихвостой жуткой плетью.
Коль веришь ты во все это — прошу:
Давай, к моему лбу ты дорисуй рога!
Вылей на меня едкую вину,
Если встать и бороться у тебя кишка тонка.
