Чарли Шарель, или почему мне не нравится влюбляться.

2 декабря вечер.

По дороге домой я только и делала, что рассказывала Кае, как же я хочу забыть все это, как же болит моя рука от ожога, какой ужасной оказалась концовка этого дня, рассказала все ей в подробностях.
- Я не понимаю, почему ты так пылишь? Ну ошибся парень, с кем не бывает? Слишком уж ты его... - сказала Соккер.
- Слишком? Ну... Никогда его больше все равно не увижу. Плевать уже на него. Не вернусь больше в это заведение для психов. - Я сильно вспылила. - Свитер испорчен, пальто в карамели. - Я закатила глаза и выдохнула с жалобным стоном.
- Ладно тебе, это какие то вещи, но все таки с парнем ты жестко.
Всю оставшуюся дорогу до моего дома мы молчали, лишь изредка смотрела друг на друга и начинали улыбаться, а затем это переростало в хохот. Кая проводила меня, мы попрощались, и она уехала домой.
Я позвонила в дверь. На улице было приятно и удивительно тепло. Солнце уже почти село окончательно, и лишь дальние дома освещал небольшой свет самой большой звезды. Дверь открыла мама.
- Привет. - я обняла ее, - даже не спрашивай, что со мной, я и так расскажу.
- Хорошо, солнце. - Ма вытерла мою щеку полотенцем. - Мой руки и садись к нам за стол.

Я живу со своей младшей сестрой Ханной, ей 13, и мамой. Отец бросил нас, когда Ханне было 3.

Мы сели все вместе за стол, и я рассказала им весь сегодняшний день, про письмо от Уитсона, над которым мы посмеялись все вместе и одновременно умилялись, и конечно же, про кафе. Я рассказывала уже не так эмоционально, но все же в подробностях.

Ужин закончился, мы посидели с Ханной, посмотрели телевизор и поели мороженого, а затем разошлись делать уроки.

Весь остаток вечера я не могла перестать думать об этом случае. Я вспомнила лицо этого официанта, как его черные кудри светились на закате, и как карие глаза наполненные грустью несли мне чек с деньгами, как он нервно своими руками вытер мое пальто, и как я нагрубила ему. В голове мелькали слова Соккер, о том, что я жестко поступила с ним. Я задумалась, может стоит извиниться... Но я вряд ли уже узнаю его или найду, вряд ли он вообще захочет меня слушать, просто отвернется и с презрением посмотрит на меня... Но с каждой минутной мне становилось все стыднее и стыднее, я понимала, что возможно вычла много денег из его зарплаты, а я ведь даже не знаю как его зовут. Ладно, решено, завтра встану пораньше, приеду в "tea" и извинюсь перед ним. В этом нет ничего плохого, наоборот, очень хорошо признавать свои ошибки, но поэтому ли я еду туда, ради исправления ошибки? Или на то была и другая причина...?

Вечером на меня нахлынуло вдохновение, и я решила опять написать новый текст для песни. Дни, когда слова идут сами, а новые мотивы мелодии складываются в голове, и звучит такая сладкая гармония, просто и по-своему прекрасны. Моя гитара звучала так ласково, как казалось не звучала никогда, как будто ей дали новый строй, как будто играла не я, что-то другое мчало вперед вместо меня и зпдавало все новые и новые темпы и мотивы.
Я просидела с гитарой почти 2 часа, пока в комнату не зашла Ханна.
- Ты не занята? - она закрыла дверь изнутри. - Я бы хотела посидеть с тобой.
- Конечно, заходи. - Ханна села на стул, рядом с кроватью, на которой я сидела. - Я написала новую песню, не хочешь послушать?
- Давай. - очень тихо прошептала сестра, так атмосферно.
Я начала играть и все вокруг замерло, сестра улыбналась, а я наслаждалась ее улыбкой и улыбались в ответ. Кажется, мой вечер не испорчен, я чувствовала себя очень хорошо.
Я доиграла.
- Чарли, у тебя просто талант! Это невероятно. - Сестра сняла очки и на некоторое время закрыла глаза, затем встала, и пожелавши мне спокойной ночи, вышла из комнаты.
Я осталась наедине с собой. Убрав гитару и рабочий стол, я переоделась и легла в постель, но не могла уснуть, потому что продумывала, что же я скажу ему, и как приподнести это правильно. Вскоре глаза закрылись сами.

Спокойной ночи.