Чонгук бредёт по пустынным переулкам, перебирая в голове все самые отборные маты, уже готовый пересказать их своему лучшему другу, которого подменял сегодня на смене. И из-за которого посеял ключи от дома. И из-за него же он вынужден спуститься двумя кварталами ниже, чтобы найти ближайший отель и переночевать в нём. Отстойное окончание дня? Без вариантов. У Чонгука нет с собой ни документов, ни щётки, ни чистой одежды, но зато у него есть Чон Хосок, которому он завтра открутит голову в качестве компенсации за нанесенный моральный ущерб.
Телефон издаёт жалобный звук, уже второй раз напоминая Чонгуку, что скоро разрядится, но парень игнорирует мольбу своего гаджета и щурится, разглядывая вывеску лав-отеля. Дешево, сердито и абсолютно безвкусно, — заключает он и толкает плечом дверь. Ему нет никакого дела до того, где остаться на ночь, потому что завтра он вызовет рабочих и будет взламывать дверь собственной квартиры. Только если у брата не завалялась вторая пара ключей, в чём Чонгук очень сомневается. — Я в этот свинарник больше ни ногой, — заявил однажды Сокджин, спотыкаясь о рюкзак, брошенный Чоном в коридоре. — Боже, позволь мне выбраться отсюда живым! — молился он под злобный смех Чонгука, запнувшись о ботинки на коврике. Падая с жалобным визгом, он схватился за своё пальто на крючке и оторвал петлю. Вместе с вешалкой. Тогда Чонгук смеялся как сумасшедший, а сейчас ему совсем не смешно, хотя ситуация на самом деле просто самый настоящий гребаный анекдот. Ну, ладно, может быть, его это всё действительно забавляет, и он не так уж сильно злится на Хосока, который по сути и не виноват в том, что Чонгук – полный лузер, посеявший единственный ключ. Но Хосок ему определённо должен: как максимум – за то, что Чон вышел за друга на работу, как минимум – за то, что ему придётся ночевать в лав-отеле в компании дилдо. Хотя компания ещё очень даже ничего. Всяко лучше большей половины тех покупателей, с которыми ему сегодня довелось пообщаться. Чонгук выбирает номер и закрывает за собой дверь. Счетчик на стене автоматически загорается, начиная отсчёт часов, а парень включает верхний свет и стягивает с себя куртку. Внутреннее убранство номера ему очень даже по душе: двуспальная кровать, на которой можно развалиться звездой, душ, туалет, холодильник с платной выпивкой и мини-автомат с различными прелестями для секса. Чонгук, делая глоток только что купленной газировки, невольно засмотрелся на силиконовые бусы с маленькими шипами. И он морщится, представляя себе мазохистов, которые однажды осмелятся это приобрести. Он явно не из таких. Он из этих... почти нормальных. Парень падает на постель и, собрав с тумбочки брошюры, принимается их читать. Он не так уж устал, всего лишь немного злится на самого себя и Сокджина, у которого ведь наверняка нет дубликата ключа от его дома. Гори оно всё синим пламенем! Со сменой замков столько мороки, Чонгук знает. Он, блин, теряет ключи уже четвёртый раз. Увы, ничего не может с собой поделать: это его любимые грабли. Чонгук небрежно откидывает просмотренные листовки на кровать, но замирает, выгибая бровь: на бумаге золотым по чёрному предложение горячо провести ночь с искусным обольстителем мужчин и короткий номер телефона. Секс по телефону? С мужчиной? Чонгук всегда держит в голове мысль, что он не гей, потому что он самый гейский гей из всех геев в мире вместе взятых. Он окончательно решил это для себя, когда впервые подрочил на аниме-персонажа, так что дорога в его личный гей-ад будет вымощена картинками из тамблера с Юрой Плисецким, на которых тот голый, только после душа. Чонгук ничего не может с собой поделать: ему нравятся красивые, стройные, голые и немного грубые парни, и он не распространяется об этом во избежание драк, которые ему самому и пришлось бы затеять, дабы отстоять свою гордость. И своих аниме-мальчиков. Любовь зла, как говорится. Он долго смотрит на номер, покусывая губы, и достает почти разряженный телефон из кармана куртки. Чонгуку не нужен секс по телефону, всё это фигня полная. Его гложет интерес, да и атмосфера номера к себе как-то располагает, а особенно грозно поблескивающие бусы с шипами за стеклом автомата. На самом деле Чонгук просто хотел бы поговорить и, может быть, немного посмеяться с этого «искусного обольстителя мужчин». Ему нужно снять стресс после тяжелого рабочего дня, поэтому он набирает номер, а сердце в этот момент громко стучит от страха: всё-таки не каждый день он занимается подобным. На том конце звучат тихие гудки, а после немного грубый голос говорит: — Да? Чонгук думает бросить трубку, потому что ему кажется, что он ошибся номером, но вспоминает, что звонок уже оплачен, и что стоил тот немало. — Это искусный обольститель? — интересуется он, стараясь скрыть смех в голосе, и слышит тяжёлый вздох на том конце. — Я мужчина, который хотел бы обольститься. На том конце звучит тишина, но затем ему отвечают ровным, приятным голосом: — Они действительно вставили это убожество рядом с моим номером, не так ли? Чонгук не ожидал услышать настолько очаровательную усталость в чужой речи, он даже смог прочувствовать её на себе. Видимо, не у него одного сегодня плохой день, и это на самом деле радует. — Хорошо, — спокойно отвечают Чонгуку. — Как тебя зовут? Чон колеблется, потому что ему не очень-то хочется выдавать хоть какую-то информацию о себе незнакомцу: он – параноик. Однако он любит, когда его называют по имени. Да и ничего страшного ведь не случится, верно? — Чонгук. — Чонгук, — нежным эхом звучит на том конце. — Что ж, Чонгук, тебе нравится нежный секс или грубый? Может, ты любишь смешанный? Не стесняйся, поделись со мной. Чон отпивает газировки и возводит взгляд к потолку. Он не хочет заниматься сексом с кем попало, а особенно с Обольстителем. — На самом деле я хотел просто поговорить. В трубке виснет молчание, но озадаченный голос наконец нарушает тишину: — Поговорить? — Я потерял ключи от дома, ночую в каком-то задрипанном лав-отеле и нашёл брошюры, среди которых был твой номер, — объясняет Чон. — О, — растерянно звучит в ответ, и Чонгук по какой-то причине находит это милым. Этот голос и манера говорить явно не принадлежат какому-нибудь старику, что не может не радовать. — Ладно. Хорошо, звонок оплачен, так что... — Я заставил тебя растеряться, Обольститель? Чонгук слышит тихий хриплый смех на том конце и сам улыбается, откладывая чёрную с золотым брошюру подальше от других. — Да, — отвечают ему. — Не каждый день мне звонят, чтобы просто поговорить. Ещё и платят за это. — Ну, я богат, — немного пафосно отвечает Чонгук, разглядывая пустую банку из-под фанты за доллар. — Могу себе позволить. — И насколько ты богат? — хмыкают ему в трубку. — Как шейх. — Ну и лжец, — хрипло смеётся парень, а Чон цыкает: — Ты быстро раскусил меня. Хорошо, я признаюсь. Я богат как десять шейхов и один нефтяной магнат. Доволен? — Более чем, — на том конце раздаётся какой-то шум. — Раз мы не будем заниматься сексом по телефону, ты не против, если я займусь своими делами? — Так даже лучше. А то эта тишина настолько интимная, что я могу решить, будто ты всё-таки собрался меня обольстить. — Ты заплатил мне за это, — с улыбкой звучит в ответ. — К тому же я хорош в делах обольщения. О чём ты хотел бы поговорить? И Чонгук говорит: о работе, о своей квартире, о завтрашних проблемах и неблагодарном друге. О раздражающем соседе, о любимом мороженом с шоколадной крошкой и даже об аниме. Он говорит с человеком без имени и лица, как с самим собой, несмотря на то, что понятия не имеет, что тот из себя представляет. Так, оказывается, намного проще. Чонгук чувствует себя крайне расслабленным, ему просто нравится говорить ни о чём, нравится получать весёлые комментарии на свои рассказы и слышать смех, а ещё очень нравится смеяться самому. Он и не думал, что Обольститель окажется таким хорошим собеседником. Чонгук недооценил его. — Ты не можешь назвать мне своего имени, я прав? — спрашивает Чон. Спустя час Чонгук знает, что человек на том конце провода любит ореховый крем, никогда не смотрел аниме и презирает владельцев контактных зоопарков. Он любит холод больше, чем тепло, ненавидит чай, зато пьет литрами кофе, а ещё он любит играть в карты на раздевание и однажды в школе выиграл конкурс по ораторскому искусству, хотя его даже не было в списке участников. Чонгук догадывается, что тот вероятнее всего числящийся или же выпустившийся студент, просто пытающийся заработать себе на жизнь подобным образом, и он не то чтобы осуждает его: работа весьма прибыльная по рассказам самого Обольстителя.
