Кости и пряное вино

Пикник

Холодное зимнее солнце пробивалось через покрытое ледяными узорами окно. Хаотичные блики заплясали на лице эльфа, вынуждая открыть глаза.Румарин нехотя оторвался от набитой соломой подушки и,раздраженно фыркнув, принялся стряхивать прилипшие к коже и застрявшие в волосах сухие травинки.

Было за полдень. В трактире стояла гробовая тишина. Альтмер откинул колючее шерстяное одеяло и опустил ноги на дощатый пол. Тут, еще вчера, стояли меховые тапки.

Такая значительная пропажа мигом заставила его проснуться.Высокий, под два метра, остроухий мужчина, согнувшись в три погибели, шарил рукой под грубо сколоченной деревянной койкой. Осознавая нелепость происходящего, он лишь надеялся что в этот момент в комнату не войдёт Сорока.Не то что Румарин боялся выглядеть нелепо, но по утрам (ведь когда проснулся, тогда и утро), даже он преисполнялся сонной угрюмостью.Тапки так и не нашлись. Растерянный и расстроенный эльф снова сел на кровать, поджав ноги под себя.

Тем временем, Сорока всё никак не возвращалась. Он давно привык, что его спутница исчезала по утрам и тратила какое-то немыслимое количество времени, для того чтобы привести себя в порядок.

Она наносила макияж, возилась с какими-то склянками, укладывала волосы и всё это для того, чтобы... чтобы что? Румарин хмыкнул, он-то при любых обстоятельствах выглядел великолепно.

В то же время, Сорока всегда вставала задолго до него и когда он еще едва успевал проснуться, уже сидела тут, сияя от гордости за свой внешний вид.Наверное, она пыталась таким образом казаться старше, но на её круглом детском лице эти темные круги вокруг синих глаз смотрелись как минимум забавно.Но сегодня что-то явно шло не так. Где-то в закромах у него начинало закрадываться нехорошее предчувствие.Мужчина поднялся и в спешке стал собираться. Одежда из мягкой кожи всё-таки была больше одеждой, чем броней. И пряжек на ней было неоправданно много. Чтобы застегнуть их всех приходилось изрядно повозиться.

Ему отчаянно не хотелось покидать теплую таверну, и он старался оттянуть этот момент до последнего, поправляя пристегнутый к ремню кошель, пересчитывая отмычки и крохотные склянки настоек.

В конце концов, он сдался под напором совести.Осмотрев напоследок комнату, он окончательно смирился с мыслью, что Сорока точно покинула трактир. Ничего из её вещей не осталось: ни россыпи серебряных колец, ни набитой под завязку сумки с ингредиентами и настоями — абсолютно ничего.Он покинул комнату. Это он, конечно, здорово решил с тем, чтобы направиться на поиски. Да только куда?Куда могло занести Сороку этим прекрасным зимним утром?В сторону источников — пополнять запасы этих дурнопахнущих желтых цветов и кислого дикого винограда?Или в горы — зарисовывать драконов и исследовать их повадки? Назло ему, так как от этой идеи он, не будь дураком, отказался наотрез.