Когда же юности мятежной
Пришла Евгению пора,
Пора надежд и грусти нежной,
Monsieur погнали со двора.
Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последний моде,
Как dandy лондонский идёт -
И наконец увидел свет.
Он по-французски совершенно
Мог объясняться и писал;
Легко мазурку танцевали
И кланялся непринужденно;
Чего же больше? Свет решил,
Что он имён и очень мил.
