My winter boy.

This is violence.

\\クレイジー\\
15.03.2013
—Ответьте мне на вопрос, Такеши-сан. Сравнится-ли хруст хлопьев с хрустом костей?—блондин разглядывает ручку, что крутит туда-сюда уже битый час, после того, как покинул свою комнату.
—Юки. Сколько раз я просил не называть меня по имени, когда ты на приёме,—психотерапевт поправляет очки на переносице. Банальная привычка.
—Подумаешь. Ты просто очень скучный. И кстати, я тебя обманул,—парень хихикает с дикой улыбкой на лице, обнажая белые зубы. Кажется на прошлой неделе он спилил эмаль,—маска, что ты мне показывал на втором нашем приёме, вращается в одну сторону. Она выпуклая с одной стороны и вогнутая с другой,—он выкидывает ручку в мусорку и поднимается с кожаного кресла.
—до встречи, доктор.
Блондин завернет в другую комнату, чтобы как и раньше, лечь на кровать без простынь.

[汚い]
20.03.2013
—Дерьмо.
Юки спрыгивает с кровати, становясь на холодный пол босыми ногами. Плеер снова разрядился, а действие колёс уже прошло давно.
Каждый раз, прибавляя дозу, он думает о том, как бы жилось, если бы Рюи-кун остался в его жизни до конца.
Но он затыкает свои уши наушниками и слушает Моцарта. Кости ломит, просто потому что слишком долго он играет на гребанном фортепиано. Но никто не заметит, потому что крышка прикрывает белые клавиши, украшенные драгоценными каплями чего-то ало-коричневого. И музицирует, музицирует, музицирует. Пока кто-нибудь из соседей не постучит по стене, чтобы (как же заебали) Китанаи наконец сломал себе пальцы. А он ломал и не раз.
Не то, чтобы боль стекала в кончики и пульсировала там, оставляя после себя туманность в пустой голове. Вся боль на самом деле копилась совершенно не в том месте, где нужно и наверняка, Юки просто позабавится, прищемив себе пальцы крышкой от инструмента. Благодаря этому его почерк выглядит как у кандидата наук. О, он выпишит себе рецепт, чтобы не искать нужную аптеку, в которой антидепрессанты отдадут без подписи врача. Найдет, обязательно найдет где можно, просто ломит кости от долгой ходьбы.
В основном, на свежую голову, хотя вряд-ли ты ещё раз встретишь его таким.
—Красивым я должен быть только для Рюи-куна,—всегда твердит себе, чтобы зачесать волосы на левую сторону и прокрасить все корни волос. Он выбеливает их всегда, потому что Рюи называл его зимним принцем.
Рюи хотел бы увидеть Юки с белыми волосами, Рюи знал, что фамилия Китанаи—значит грязный, Рюи убедил, что юбка на тощих, бледных и исцарапанных бедрах, это красиво, Рюи не хотел, но научил Юки быть шлюхой. Юки больше не живёт.
Порывшись в нижнем ящичке со вторым дном, можно найти ещё пару таблеток стимулотона, баралгина и чего-то там ещё, (бог бы знал, да нечего ему делами грязными заниматься) и закинувшись, он достает свои ненавистные белые кеды. Одежда всегда должна быть идеально белой и выглаженной. Потому что семпай говорил, что Юки—это белый снег. А если он белый, то так быть и должно.