Отклики прошлого

Когда часы пробьют двенадцать.

Гию лежит на кровати и, если честно, ему хочется провалиться сквозь неё и остаться гнить в земле, пока черви не сожрут его всего — настолько паршиво он себя чувствует.

И чтобы он ни сделал, лишь бы забыться и снова ощутить эти мурашки по спине при каждом прикосновении к лезвию, всё пропадает из-под его рук, как море забирает в себя порцию песка.

Томиока хочет, чтобы какой-нибудь волшебник забрал его себе в личный Мир Грёз и оставил бы там. Но Гию даже мечтать об этом не может, ведь где бы он ни был, после его ухода всё становиться чёрным и мрачным, как его комната.

Под его глазами большие мешки и острые скулы, вместо пухлых щёчек. Аж самому противно.

— Но, Томика, ты же сам выбрал это путь, — вздыхает Шинобу и запрокидывает голову назад, бормоча что-то про наивность парня. — Все мы выбрали этот путь.

— Да знаю я! — цокает тёмноволосый и подносит зажигалку ближе.

— Мы мечтали о лучшей жизни, а в итоге-то что? Сплошное разочарование, не более.

— Заткнись.

— Будь добрее, Томиока, не ты один жалеешь о своём выборе, — девушка морщит лоб и осмотрит в окно, выискивая что-то важно, что он она потеряла, сказав «да», что потеряли все они.

Гию со скепсисом смотрит на девушку и отворачивается обратно, устремляя взгляд куда-то в стену, где красуется какой-то постер.

Жалеет ли он? Обидно ли? Это не те слова, способные описать его состояние. Нельзя сказать, что ему абсолютно безразлично на всё. Он лавирует где-то между пофигизмом и болью.

Как же это называется? Депрессия!

******

— Томиока! Томиока! — отчаянно кричит ему мальчик, трясёт за плечи, сжимает ладонь и роняет слёзы на его лицо. Мужчина не слышит, он еле дышит и не может открыть глаза.

— Томиока-сенсей! Томиока! — мальчик сдаётся и оседает на пол поднося почти холодную руку Столпа к своему лицу, сильно-сильно жмурясь до белых точек в глазах. — Гию-сан!

Но и этого Томиока не слышит, он ничего не чувствует, способен лишь жалко глотать воздух и биться в агонии от боли в спине, да во всём теле.

— Тело... — только и может выдавить из себя мужчина. Мальчишка распахивает глаза, а потом с большей силой начинает реветь. — Где оно?

— Гию-сан... — парень растерянно смотрит на вторую часть туловища Томиоки и открывает рот в немом ужасе.

******

Томиока морщится от неприятных воспоминаний и продолжает смотреть в стену. Ему так надоел этот сон. Он не понимает слов Шинобу. О каких «мы» идёт речь? Видимо, совсем спятила девчушка.

Но вместе с ней и Гию связался. Может, спросить её об этом?

— Кочо?

— Да, Томиока? — с раздражением спрашивает она, но потом успокаивается.

— Ты тоже видишь эти сны?

— У тебя плохое чувство юмора.

— Со своим уверенным чувством юмора я не пропаду. Меня обязательно кто-нибудь найдёт. Где-нибудь в лесу, в четырёх пакетах.

— Да пошёл ты, шизик, — она хихикает и, подобно бабочке, спрыгивает с подоконника, опять выбрасывая этот ёбаный стик в открытое окно, а не в мусорку. — Всего хорошего!

— Научись выбрасывать эту свою бабскую хуйню в урну, сучка! — он шикает и откидывается на спинку стула.

Гию не против наличия в своей комнате ещё одного человека, а особенно, если с ним ещё м лясы поточить можно. Но эта барышня ему уже надоедает.

Остаётся ждать, когда часы пробьют двенадцать и к нему в окно постучится парень с тёмно-бордовыми волосами и с такими же глазами.

— Ну шизик я, что дальше?