Компромат на соулмэйта || liskook ||

вечерком

— Подумать только: самая отвратительная девушка универа моя, — Чонгук тыкает пальцем в себя, — Моя! — чуть громче говорит он, чтобы Чанель и Сыльги — его двоюродная сестра — лучше услышали. — Моя судьб-ба!

— Пятый раз за день ты это произнёс, — замечает Ёль, зевнув, как кот. — Не надоело?

Чонгук не успевает ответить, как сестры вставляет словечко:

— Ой да, сколько можно ныть? Она симпатичная, что с ней не так? — спрашивает Сыльги, развалившись на низком диванчике с телефоном в одной, пирожным в другой руке. Чонгук уверен, что она проверяет её странички в социальных сетях.

Он стоит, упершись спиной в книжный шкаф, а Чанёль после долгого стояния решил посидеть на рыжем коврике (который Чонгук уже сколько лет безрезультатно желает выбросить или сжечь, но мама не разрешает: это бабушкин ему подарок).

— Я тебе все рассказал, а ты... видимо, у тебя провалы в памяти, — хмурится Гук, скрещивая руки на груди. — У тебя подбородок испачкался, — сообщает он, глядя, как сестра с большим аппетитом ест пирожное. Сколько в неё влезает? Это уже четвёртый.

— Когда скажешь родителям? — вытирает подбородок и с самым невозмутимым видом облизывает палец. Вот бы её пофигистичность Чонгуку, причём в удвоенном количестве.

— Когда будет надо, — отвечает он твёрдым голосом. По крайней мере, ему кажется, что голос твёрдый.

— Если ты не собираешься её представить, то либо они её сами к тебе притащат и женят, либо останешься холостяком до конца своих жалких дней, выбор не огромен, братец.

Чонгук закатывает глаза, Чанель то ли хмыкнул, то ли прочистил горло.

****

И уверенность в том, что все плохо крепнет, кажется, с каждым днем, часом, секундой. Но Лисе придётся ещё не раз идти против своих принципов, её спокойная давно разрушена одним отвратительного характера человеком. Он портит её. Противоядия Лиса пока не нашла и, уверена, не найдёт.

Девушка глядит на экран ноутбука, проверяет текст на ошибки, чтобы отправить это на портал.

Второй месяц она уже этим занимается, но не только писаниной ереси о жизни ни в чем не неповинного перед ней  Чон Чонгука, но ещё вещами более подлыми и низкими, чем это.