Мой дорогой Слизерин

все мы фигуры на шахматной доске

<tab>Чимин и Юнги встретились за завтраком, за последние дни это стало их небольшой традицией. Но Пака все еще напрягали, порой косые взгляды и непонимание некоторых лиц, что также остались в Хогвартсе. В основном они приходили застраивать рано и никто не заставал из вместе за одним столом, а остальное время они проводили в незаметных местах, под предлогом личного пространства и уединения. Но где-то под коркой души, блондин чувствовал, что Мин может догадываться — Чимин боится быть пойманым. Он сам уже не уверен в себе, в своих стереотипах, что выдвинул когда-то. Чонгук и Юнги смогли поменять мнение, построенное годами, переубедить его.
— Чем сегодня займемся? — Шепелявый был немногословным человеком, как заметил гриффиндорец, но его предложения были построены красиво и имели в себе тайный смысл, правда какой, Чим пока еще не понял.
— Думаю, навестить гипогрифоф будет хорошим вариантом, — эстетически бледные руки уверенно держали вилку в руках. В последнее время, они часто ходили к летающим существом в гости, а еще гуляли недалеко от замка. Не редко, они просто молча сидели на траве. Юнги, как всегда что-то читал, порой цитируя что-то в слух и вставляя свой комментарий по этому поводу. А Чимин смотрел на облака, ложился на траву и слушал бурчание старшего, что выможется ведь. На это он лишь слегка улыбался и находил интересным наблюдать за окружающим его миром. Один раз слизеринец разрешил положить голову к себе на коленки и на просьбу блондина, почитать для него, согласился. Как бы не было странно, им нравилась компания друг друга.
— Да, думаю, сразу после завтрака можно идти? — Черкая что-то в конспекте по травологии, гриффиндорец со смешком смотрел на лицо старшего, что скорчилось, когда тот сделал небольшой глоток тыквенного сока.
— Как кто-то вообще это пьёт? Бу-э, — он мотнул головой, оставив стакан подальше от себя. — Пошли, потому что это допивать я точно не буду.
— Не любишь тыкву, хен? — улыбнувшись, Пак взял бумаги с карандашом и направился вслед за шипелявым.
— Нет, что ты, я её ненавижу.

<center>***</center>

— Кто согласен на то, что бы провести ленивый выходной, скажите "аа", — рассевшись в кресле, ели двигающаяся тушка гриффиндорца отказывалась подавать признаки жизни, но все еще умудрялась хоть что-то говорить, — Аа.
— Аа, — на диване, в позе ленивца, слегка свисая, умирал Чонгук. Оба парня еще не употребляли пищи, да что говорить, они с кроватей ели как поднялись, им это далось тяжко. Особенно сложно было Чону, который до поздно смотрел какую-то "сопливую", цитируя слова Тэхена, дораму. Слизеринец не был готов к подъему в семь часов утра.
— Змееныш, ты хочешь есть? — В животе киты пели серенады, волки выли, львы рычали, так сказать, собралась вся живность.
— Да, — была небольшая надежда, что у красноволосого есть что-то съедобное, что-то, что не нужно готовить, ну или он уже приготовил, что маловероятно.
— Тогда иди готовь, потому что я тоже голоден, — Чоновскому возмущению не было предела.
— А сам приготовить, никак, м? — Приподнявшись на локтях, черноволосый удобнее забрался на диван, переворачиваясь на спину.
— Я не умею готовить, а из съедобного в этом доме только ты, — младший бы удивился или даже возмутился, но решил остановиться на том, что это было просто для него неожиданно. И даже интересно, что неожиданней? Что Ким готовить не умеет? Или что его посчитали съедобным?
— А продукты, есть? — вставая с дивана и одевая теплые, мягкие тапочки на босые ноги, Чон вяло потянулся.
— Помянем мышь, которая уже давно повесилась в моём холодильнике, — хмыкнув, слизеринец недолго думая подошел к старшему, начиная всячески донимать его, мешая удаляться в глубокий сон, — Ну эй, я ведь сплю.
— Вставай, Ким, мы идем за продуктами, — в этот день, стены этой квартиры впервые услышали такой жалобный стон, похожий на умирающего тюленя.