«Благодаря помощи Ордена Феникса, на свет появилась дочь Лисандры Фаули и Эвана Росьера. Красивая малышка унаследовала белоснежные кудри матери и зеленые глаза отца. Усыпляющие чары позволили Эммелин Вэнс доставить ее к двери чудесной маггловской се...
—Просыпайся! Вставай сейчас же, несносный мальчишка!- нервный крик Тети Петуньи вырвал мальчика из мира сновидений.
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Гарри слышал как женщина демонстративно прошла на кухню громкими шагами и с грохотом поставила сковородку на плиту. Нехотя он перевернулся на спину, пытаясь запомнить сон, который ему снился... Летающий мотоцикл. Странное чувство дежавю не покидало ребенка, пока он продолжал лежать. «Как же я мог забыть такой волшебный сон?»
—Может ты наконец-то встанешь?- нетерпеливо сказала Петунья, вернувшись к двери.
«А может нет?»- саркастично проговорил про себя мальчик, но не стал произносить этих слов вслух. За годы проживания с Дурслями, он знал, что всегда лучше держать язык за зубами... Минутное наслаждение колкими фразами и острыми высказываниями, по итогу, каралось долгими издевательствами и жестокими наказаниями. Его жизнь и так была не сладкой, чтобы еще намеренно усугублять положение. Именно поэтому, Гарри все же встал с подобия кровати, быстро натянул огромную старую одежду кузена и попытался пригладить непослушные волосы. Вдруг, пыль начала сыпаться на голову мальчика, потому что Дадли решил вприпрыжку спуститься с лестницы, сопровождая это действие мерзкими возгласами.
Черноволосый худощавый ребенок быстро юркнул на кухню, стараясь не привлекать к себе внимание. Иногда ему хотелось стать невидимкой, чтобы Дурсли не издевались над ним. Увы, это было невозможно, поэтому единственное, что оставалось, так это тихо исполнять то, что ему говорили, молчать и всячески хитрить, чтобы не стать игрушкой для битья кузена и его друзей. Бледный ребенок с большими светло-зелеными глазами тонул в старых обносках Дадли, и это придавало ему лишь еще более болезненный и несуразный вид.
