"Любовь глупца" Дзюнъитиро Танидзаки

Глава 9

Я простой, грубый человек, но мне нравится все изысканное, и я, как уже известно читателям, во всем следую европейской моде. Если б я имел много денег, я, может быть, поселился бы за границей и женился на иностранке. Но я не могу себе этого позволить, поэтому сделал своей женой Наоми, которая среди японцев выглядит иностранкой. Но я мал ростом, лицо у меня смуглое, зубы скверные, и высокая, статная европейская женщина мне совсем не пара, поэтому я считал, что такая женщина, как Наоми, отвечает всем моим требованиям, что японец и японка больше всего подходят друг другу, и был вполне доволен.

Но знакомство с женщиной белой расы было мне приятно, больше того, оно вселяло в меня гордость. Честно говоря, с моим неумением держать себя в обществе и слабым знанием иностранного языка я уже потерял надежду на то, что в жизни мне представится случай познакомиться с иностранкой. В кино и в европейской опере я часто видел актрис, но их красота казалась мне нереальной. И вдруг, на уроках танцев, я смог познакомиться с европейской женщиной, да еще с графиней! Не считая старой мисс Харисон, я впервые в жизни удостоился чести поздороваться за руку с иностранкой. Когда госпожа Шлемская протянула мне свою белую руку, сердце у меня невольно затрепетало и я так смешался, что даже не знал, следует ли мне пожать протянутую руку.

Конечно, у Наоми руки тоже были красивые, с нежной, гладкой кожей и с длинными пальцами, у Шлемской пальцы были потолще, чем у Наоми, но тем не менее руки очень красивые, и при рукопожатии можно было почувствовать упругость кожи. Таково было мое впечатление. Кольцо с блестящим, большим, как глазное яблоко, камнем на руке японки, конечно, выглядело бы безвкусно; но на руке Шлемской, подчеркивая красоту пальцев, оно казалось изысканным и очень дорогим.

Но больше всего отличала эти руки от рук Наоми их необычайная белизна. Кожа была так прозрачна, что бледно-голубые жилки казались тонким узором на мраморе. До сих пор, лаская руки Наоми, я часто говорил ей:

— У тебя красивые руки, белые, как у европейской женщины!

Но, увы, теперь я понял, что у Наоми руки совсем другие по сравнению с руками Шлемской, они были попросту смуглые... И еще мое внимание привлекли ногти Шлемской. Они напоминали ракушки и были розовые, блестящие, с заостренными — очевидно, по европейской моде — концами. Я уже говорил, что Наоми была ниже меня всего лишь на один сун, а госпожа Шлемская, хотя и считалась миниатюрной для иностранки, тем не менее была гораздо выше меня, И когда я танцевал с ней, моя голова — может быть, оттого, что Шлемская носила высокие каблуки, — приходилась как раз на уровне ее декольте. Когда впервые она мне сказала: «Walk with me», — и, обняв меня, начала показывать, как надо танцевать уанстеп, как я страшно боялся, чтобы моя смуглая физиономия не коснулась ее груди! Мне достаточно было издали любоваться ее гладкой светлой кожей. Держа ее за руку, я все время думал, как бы не причинить ей неприятность прикосновением своих липких пальцев, как бы не обдать ее своим горячим дыханием. Ее грудь отделял от меня лишь легкий шелк, и я боялся задеть его. Когда выбилась прядка ее волос, я вздрогнул.