misbelief

Часть 1

Лето тёплое и душное, но каждый вечер, по выходе на улицу, воздух обжигает неожиданным холодом, по-особенному уютным и мягким. Чимин ёжится под новой волной слабого ветра, растирая покрывшиеся мурашками плечи — футболка не спасает, и очень хочется вернуться в утро, чтобы все-таки не полениться взять с собой толстовку.

Юнги редко опаздывал, потому что боялся оставлять Чимина в позднее время одного рядом с укутанным темнотой парком. Но сегодня он предупредил, что работа вынуждает остаться чуть дольше, а Чимин только и может, что мерить шагами пьедестал перед главным входом универа. Позади в свете прожекторов выделяются колонны стен университета с пестрящими иероглифами названия. Оборачиваясь назад, Чимин на секунды задумывается о том, где бы он оказался, если бы в один день Юнги не захлопнул перед его носом ноутбук с документами в экономический университет.

Тогда был холодный день, и Чимин сидел в кресле, укутанный в плед, и с каплями грусти в глазах и душе заполнял форму зачисления на факультет экономики. Юнги оставил его одного с кружкой чая и ушел в соседнюю комнату, закрылся в своем кабинете, и Чимин не лез к нему — он понимал, что тому тяжело работать за двоих. Юнги много делает для него, и Чимину кололо сердце каждый раз, когда он просыпался ночью попить воды и заставал старшего за столом в гостиной, корпящего над стопками бумаг и горящим экраном ноутбука. Юнги замечал его не сразу, улыбался сонно, и в глазах его читалась усталость, а обнимал все так же ласково и спрашивал, почему не спится. И так хотелось Чимину чем-то помочь, но все, что он мог, — это развязать тугой галстук и принести с кухни крепкого кофе. Он часто засыпал рядом, на диване, непременно утром просыпаясь в кровати под трель будильника.

Ему нравился дизайн, сколько Чимин себя помнил. С тех пор, как однажды ему в руки попали обычные простенькие цветные карандаши, он влюбился в пустые бумажные листы и толстые скетчбуки. Они так быстро заполнялись эскизами и зарисовками, что родители разорялись на новые альбомы почти каждую неделю. Сам процесс, когда картинка из собственного воображения медленно материализуется на листе, невесомые минуты, когда Чимин выводит линии и штрихует пастелью, скользит кистью по холсту или элементарно расписывает симметрией тетрадные листы — это восхищает его, вдохновляет и раскрывает новые эмоции даже ему самому. Когда он сам не был способен понять себя, его всегда понимало его искусство.