Manyamba

Aurum

Жизнь начинается со вспышки света, рёва и смачного леща по жопе, поэтому в клубах да барах Каминари чувствует себя заново родившимся.

Ему нелегально, ему шестнадцать, но Киришима, кроме всего плохого, одарил его ещё и своим бунтарским духом.

— Та, блядь, не парься. Все же знают, что ты лучшая. Золотая девочка.

Каминари тоже выперли /из-за неё/. Он поступил в Кецубуцу. Без экзаменов. Упавшая с неба звёздочка с мощным квирком. В узких джинсах, в инста-самочной косухе. Блестящий. Все девчонки текут.

— Ты никогда не был в женской гимназии.

Каминари топит затешавшееся в горловине «а хотел бы». Момо это видит. Отворачивается. Второй часа цедит ром-колу.

У Каминари прикольная подработка — разкручивать шугга дэдди на бабло. Для него и его бфф бар всегда готов раскрыть свои объятья. И всем абсолютно насрать на то, что ему шестнадцать, и скоро его еблет будет улыбчасто сверкать на банерах.

Момо ёрзает в своём красном футляре. Денки повторяет её движение. Следит, значит. Смотрит.

Что он там высматривает?

— Я не уверена в том, что героика была создана для меня.

— Естественно. Она создана для рекламы. И задолго до квирков.

— Мама говорит идти в моделинг...

— Одна хуйня, в принципе.

— М.

М — многозначительно. М — мгновенно в клуб вваливатся какой-то старый пидор. Бармен подаёт знак.

— Захочешь ещё — подойдёшь и попросишь. Без меня не уходи. Долбаёбский дистрикт...

А ещё Момо в платье, пьяная, и без боевой причуды. Истинная Увабами. Больше тело, чем идея и сила.

Пока мысли ещё не совсем слиплись, Момо создаёт два кольта. Нуарно. Романтично.

Засовывает под резинку чулок. Прятать незачем – пусть будет на виду, как ядовитая окраска у гусениц.

К ней никто не подсаживается. Выпив растаявший лёд, она думает о первопричине. Какого хуя вообще героика? Почему именно эта отрасль? Попса же, ну. Стоит вообще того? Да-да? Нет-нет? Стоит этих крысиных альбиносьих пёзд из её школы, стоит унизительного продукт-плейсмента, как для журнала «Плейбой», стоит писем от всяких диванных маньячил?