forgotten

6 Глава

      Брюнет стоит напротив чего-то большого, что имеет очертания человека, так похоже на силуэт, фигуру, которую обволакивает длинная ткань, лежащая и на полу, которая уже пожелтела от старости, хотя, определённо, когда-то была белоснежная. На ней слои пыли, хоть когда-то и кто-то обнимает и её, а не лишь она одна.

      Чон не знает, на самом деле, отчего он стоит и смотрит, гадая, что там. Что там так его манит. Но в этом доме так много всего манящего… сам дом такой, чёрт возьми, такой.

      Парень мог бы обойти это и пойти дальше искать Чимина, которой отчего-то сегодня не отзывается. Какого чёрта Чонгук забыл здесь снова?

      Очень интересно узнать про того самого Итана как можно больше, почему он снился ему ещё тогда, когда брюнет понятия о нём не имел. Хочется скорее разобраться во всей этой ситуации. И забыть… если, конечно, такое забывается.

      Но вообще Чонгук не против однажды проснуться на койке в какой-то психушке. Это, конечно, не совсем то, о чем он мечтал и к чему стремился, но… намного лучше, чем вся эта тупая ситуация с призраками и переселением душ (?), так получается?

      От интереса и желания фаланги пальцев покалывает нетерпение, так что брюнет резко хватает край тонкой ткани и срывает её, потянув на себя, отчего поднимается такое густое облако пыли, что юноша утыкается носом в изгиб локтя и на некоторое время приходится зажмуриться, потому что не видно ничего, кроме этой пыли. Которая бушует, кричит о том, что он негодяй и всё испортил, разрушил…

      Когда пыль оседает на кожаную куртку, на кеды, одежду, волосы, пол юноша открывает глаза и даже вздрагивает. Потому что сначала ему кажется, что это Чимин, как всегда, появился чёрт знает откуда, так же неожиданно, что сердце делает вираж.

      Но только через пару минут он, задрав голову, понимает, что Чимин не так высок, и… что перед ним оказывается просто-напросто скульптура, глядящая на него пустыми, но невероятно переполненными грустью глазами… такими же, как у чёрноволосого сейчас… но ни тут, ни там глаза не живы.

      Выражение лица у парня мучительное, кто-то запечатлел его, видимо, не в самый лучший момент его жизни. Но вышло это воистину прекрасно. Каждый изгиб, каждая скула, каждая мышца… так похоже, так красиво, истинное искусство. И хоть Чонгук не был таким ярым ценителем, ходившим по музеям, и глядящим на капли краски на холсте с восторгом, нет… Но и отрицать искусства он не отрицал. Если ему нравилось, то он признавал, что это и правда шедевр, но если видел полупустой холст с единственным мазком красной краской, то прямолинейно говорил, что это хуйня.