лежу и пью холодное какао из большой бордовой суповой чашки, под боком лежит толстый чёрный кот.
с котом грустить не так грустно.
за окном чирикает надоедливый воробей, уже второй год живущий у нас под крышей. кот мурчит. он тёплый-тёплый, податливый, как пластилин. в какую позу его ни положи - в такой он и будет спать.
в комнату он ворвался маленьким толстым ураганчиком, открыв дверь лбом, при этом чуть не сшиб вазу с маминой тумбочки, с грохотом запрыгнул на кровать и упал рядом со мной, словно у него разом отказали лапы. не дай бог, конечно.
уши у него скукоженные, у правого нет кончика - отморозил несколько лет назад. он мурчит громче, чем играет музыка в наушниках. пора их снять.
кот бодает меня лбом, трётся ухом и зевает мне в лицо. я просила его этого не делать, но он продолжает. может, ему просто нравится это делать.
пусть делает. я не против, в общем-то.
за тонкими-тонкими шторами, больше похожими на тюль, ярко светит солнце. три часа дня, как-никак. на краю зрения ярким пятном маячит розовая косметичка. я ей почти не пользуюсь, но зачем-то постоянно таскаю с собой.
кот мнёт передними лапами мне руку, чуть втыкая когти. больше щекотно, чем больно. он щурит на меня глаз и мотает головой, показывая один торчащий клык, делающий его похожим на вампира. потом отворачивается и кладёт голову на руку, вздыхая.
в углу стоит гитара брата. чехол весь в шерсти кошачьей, пора бы уже счистить. в кармане ещё лежат тонкие самоучители и ноты с аккуратно нарисованными басовыми ключами на нотном стане.
я грущу. а с котом вместе грустить не так уж и грустно.
