Пусанина

3 Часть

Юнги с самого утра думал о том, где бы можно было беспалевно зажать Пусанину и напомнить ему о том, что «дерзить Юнги не есть хорошо». Он посмотрел его расписание, сверил со своим, и оказалось, что у него на один урок больше, чем у Пака, но он подумал, что алгебру можно и прогулять, она кушать не просит, а вот Пусанина может и распоясаться, если не проучить его вовремя. — Гук, иди за ним, смотри, не проворонь. Джун — ты со мной. Только тихо, придурки, чтоб без звука, не охота потом у директора торчать…
Чонгук стоял у выхода и, когда заприметил выходящего из дверей школы Пусанину, стопорнул его, с силой опустив руку на плечо. — Пошли, перетереть надо… — прошипел он, сжав пальцы на плече Пака, и он тут же замер. Внутри у Чимина сразу похолодело, а сердце гулко забилось, грозясь вырваться из грудной клетки. Он на нетвердых ногах побрел вместе с Гуком за школу, в заросли сирени, ставшие столь знакомыми ему за полтора года обучения в старшей школе. Чимин уже две недели ждал, когда же Юнги наконец начнет его доставать, и он уже грешным делом заподозрил, что Мин изменился, что все-таки ему надоело доставать его, или он просто забыл о нем за те полгода, что его не было в Корее. Но нет. Теперь Чимин понял, что нет. — Привет, Пусанина, хороший денек, да? — ухмыляясь проговорил Юнги, когда Пак остановился напротив него. — Как учёба? Да посрать, на самом деле. Джун, стой на стреме, на всякий случай. Гук, держи его. Чимин злобно сощурился и закусил губу, а Гук сдернул с него рюкзак, завел его руки за спину, и, удерживая их одной рукой, другой обхватил за шею, чуть не придушивая. — А я все ждал, — зашипел Чимин, — когда же ты… А!.. — Договорить ему не дали. Юнги с силой ударил в солнечное сплетение, заставляя сжаться и поджать ноги, почти повиснув в руках Чонгука. — Ты что-то хотел сказать, мм? — проговорил Юнги, ухватив Чимина за подбородок и сжимая, заставляя его посмотреть прямо в глаза. — Языкастым стал в своей «загранице», дерзким, как я погляжу? Ну так я тебя научу, как рот не открывать. — А я так и знал, что ждать от тебя помощи было бесполезно! Ты есть ты, и за полгода ничуть не изменился! — пробормотал Чимин сквозь сжатые зубы, пытаясь игнорировать пульсирующую боль во всем теле. Резкая пощечина на секунду заставила его зажмуриться, но потом он снова уставился на Юнги. — Да, давай, бей, я уже две недели жду! А ты все ходишь вокруг да около и только смотришь на меня! — Гук, заткни ему рот, а? Бесит… Чонгук закрыл рот Чимину своей рукой, и Юнги тут же несколько раз с силой ударил его в живот, отчего вызвал у Чимина глухие стоны и помутнение в глазах от боли и нехватки воздуха. Юнги продолжал бить, куда придется — в грудь, по ногам, и бил нечасто, чтобы тот успел прочувствовать всю гамму ощущений. Чимин старался сдерживать слезы, чтоб уж совсем не казаться слабаком, хотя он и так им был, но когда удар пришелся в точку прямо в середину грудины, он на секунду отключился, повиснув в руках Гука. — Блять… — Юнги остановился и уставился на безвольно повисшее в руках Чонгука тело. — Я его вырубил. Отпусти его, Гук. Чонгук тут же разжал руки и отошел назад, и Чимин тут же повалился на землю. Он пришел в себя, но из-за боли не мог двинуться и просто глотал ртом воздух, пытаясь справиться с болью в легких. Его пальцы впились в землю, сжимая траву и опавшие листья с кустов, а из горла вырывались стоны и кашель. — Иди к Джуну, — сказал Чонгуку Юнги, махнув рукой в сторону Намджуна, стоящего за углом школы. Гук хмыкнул и вразвалочку пошел прочь, а Юнги склонился над Чимином и ухватил его за волосы. — Ну что? Усвоил? — Что… усвоил?.. — задыхаясь переспросил Чимин. — Что ты скотина? Это да… это я усвоил… — Значит не усвоил… Какой же ты мелкий засранец, Пусанина. И ведь бить тебя я реально вчера не собирался, но ты меня вывел. Какого хера не дал помочь тебе, а? — А нахера тогда ты меня сейчас избил, а? Чтобы доказать что? Что вчера не хотел? — Нет, чтоб ты научился сука рот свой не открывать! — почти закричал Юнги и, дернув за волосы, ударил его головой о землю. В щеку впился камушек, скрытый под травой. — Еще раз! Еще раз я услышу от тебя дерзость, получишь похлеще, чем сейчас! Понял? — Нет, не понял, — прошипел Чимин, извернувшись из его хватки и посмотрев в глаза. — Потому что скоро, очень скоро ты будешь с сожалением вспоминать все те разы, когда ты избивал меня здесь или в раздевалке, или ставил подножки в столовой, и так далее и так далее… Ты будешь жалеть, но ничего сделать не сможешь. Ты станешь мной, а я тобой, тогда ты поймешь, каково мне было и почему я не боюсь тебя! — Закрой. Свой. Рот. Пусанина. — отчеканил Юнги, с каждым словом сильнее сжимая его волосы, из-за чего из глаз Чимина брызнули предательские слезы. Это было действительно больно… — Ты был и навсегда останешься слабаком, моим личным мальчиком для битья, моей игрушкой. И даже не надейся встать на мое место. Потому что ты ничтожество, которое… Да просто ты ничтожество! Ты родился таким, так и оставайся таким. И если услышу от тебя сейчас хоть слово в ответ — пожалеешь. И в последний раз вдавив его голову в землю, он развернулся и пошел прочь, не давая Чимину шанса сказать еще что-нибудь. Потому что он знал, что точно добьет его, если тот что-то еще вякнет. А он не хотел бить его сильнее, чем уже избил. Это было странное чувство — ведь он не хотел его забивать совсем, и в то же время понимал, что забьет, и потом будет жалеть… Он и сейчас уже жалел, что решил проучить его, потому что в его голове снова боролись две личности: одна говорила, что он правильно сделал, что Пусанина заслужил хорошую трепку, а другая… Другая хотела прямо сейчас рвануть к нему, извиниться и помочь добраться до дома, боясь, что по пути тот свалится в обморок, потому что бил он достаточно сильно и много, и как Чимин вообще еще не отрубился, он искренне не понимал. В сердце закралось беспокойство… — Ну как? — нетерпеливо подпрыгивал на месте Джун. — Да никак, валяется в кустах… — пробормотал Юнги, засунув руки в карманы. — Валите по домам, мне нужно кое-куда сходить. — Эй, а как же… — начал Гук, но Юнги прервал его. — Рот закрой и оба валите, — сказал Юнги, а затем ухмыльнулся. — Не парьтесь, это мое личное дело. И да, сегодня вечером у меня, и купите пива сами, а то я вчера покупал. — Ладно… — недовольно проговорил Джун, расстроившись, потому что они вообще-то вместе собирались сходить на турники в соседний двор. — Тебя не ждать? — Нет, сегодня сами, — махнул рукой Юнги. Все трое двинули в сторону выхода с территории школы. У ворот они распрощались и разошлись в разные стороны. Юнги периодически оглядывался назад, высматривая удаляющихся друганов, и когда они скрылись за поворотом, он сиганул через забор школьной территории и рванул в ту сторону, где оставил Чимина валяться на земле. Юнги нашел его в том же месте и в той же позе — лежа на боку, поджав ноги к груди и сжимая в руках траву. До его слуха доносились тихие всхлипы и стоны Чимина, и периодически он хватался за живот, резко выдыхая и кашляя. Юнги порывался подбежать к нему, но чувство гордости заставляло стоять на месте и не позориться, снова предлагая помощь. Потому что он понимал, что это будет вообще неуместно, тем более после того, как он же его и избил. — Мин Юнги… вообще не изменился… — донесся до него тихий шепот Пака. — Тварь… ненавижу… Юнги сжал кулаки, услышав в свой адрес такие нелестные высказывания, но всё еще держался и стоял в стороне, тихо наблюдая за Пусаниной. «Скажи спасибо, что я сегодня без кастетов…» — подумал про себя Юнги, но затем ему пришла в голову идея.