Пусанина

1 Часть

Первое сентября, которое раньше приносило Чимину только боль и разочарования, на этот раз окрасилось в новые цвета. Новый год, новый день, новый Чимин. — Это… он? Это он?! — Я хуею, такое возможно?.. Чимин прекрасно слышал все их перешептывания, и украдкой улыбался. И хоть он ненавидел всех тех, чей шепот доносился до его ушей, тем не менее, это была именно та реакция, которую он ждал больше всего. — Неужто Пусанина попал в программу «Экстремальное преображение»? Ка-а-к?! Он же просто…

«Опять это прозвище…» — мысленно проворчал Чимин. — «Ничего, вы его забудете. Всё забудете…» У Чимина первым уроком шла математика, поэтому он направился на третий этаж, ловко перепрыгивая через одну ступеньку, чем вызвал еще несколько обмороков у людей, что шли за ним и пялились на его зад. На математике ученики едва сдерживались, чтобы не пялиться на него, а Чимин просто игнорировал все их взгляды, продолжая писать конспект и решать задания. Но он всё равно чувствовал, что на него все смотрят, даже учитель. Да, прошло полгода. Да, он изменился. И да, это внимание было ему приятно, ох, как приятно. В столовой Чимин, как обычно, сел за отдельный стол, подальше ото всех, потому что друзей у него в школе не было как тогда, так и сейчас. Съев половину того, что было на его подносе, остальное он выкинул, потому что теперь он тщательно следил за тем, что ест. Все-таки, он слишком долго шел к своей цели, и хотел сделать всё, чтобы не возвращаться к своему прошлому.

***

— Ну что, Пусанина, нравится? Резкая боль в животе, а затем длинные пальцы обхватили его горло и прижали к стене, затрудняя вдох. — Отпусти… м-меня… Я ничего тебе не сделал… — Да, ничего, — согласился Юнги. — Ты просто живешь и раздражаешь меня, вот и всё. — Юнги придвинулся к самому его уху и зашептал: — А знаешь, кто пустил по школе это прозвище? Не знаешь, да? Так вот, это я, я его пустил. Нравится? Ты доволен своим новым именем? Скажи да, иначе получишь. — Нет! — прорычал Чимин, и тут же согнулся пополам от прилетевшего под ребра удара. — Я же сказал — скажи да! — Да, да… — Чимин закусил губу, проглатывая ком слез, подступивший к горлу. — Нравится… — Хороший мальчик. Топай отсюда. Юнги отпустил его и пнул к выходу из туалета. За спиной послышалось ржание и возгласы «Ему нравится! ПХАХАХА!!!» Чимин дождался окончания уроков и мигом рванул домой, чтобы не попадаться никому на глаза. Но, когда он выходил из школы, даже не забрав куртку из раздевалки, хотя на дворе, вообще-то, был ноябрь, за спиной всё равно успел расслышать противные оклики и буквально чувствовал, как в его сторону тычут пальцами и смеются. — О, Пусанина! — Смотрите, у нас новая звезда! — Пусанина, уже домой? Куда ты так быстро? — Пусанина, не подскажешь, как стать таким же жирным и неуклюжим, как ты? А то мне нужно набрать вес, врач сказал, что мне лучше спросить у тебя, как это сделать! Чимин просто зажал уши двумя руками и ускорил шаг, чтобы быстрее уйти с территории школы. Придя домой, он тут же двинулся к холодильнику и принялся бессознательно набирать в руки еду — мясо, которое было запланировано на ужин, сырную нарезку, шоколадки, потаскал с полки над плитой крекеры, чипсы, капкейки и отнес все это к себе в комнату. Он бездумно ел, поглощая всё то, что только что принес с кухни. И он знал, что мама, когда снова увидит, что в холодильнике не хватает продуктов, просто вздохнет, горестно посмотрит на него и пойдет в магазин, чтобы докупить еды на ужин. Потому что она всё поймет. И Чимину будет стыдно за себя, но он ничего не может с этим поделать — потому что только так он мог справиться с роящимися в голове мыслями о собственном уродстве и со звучащими в голове окликами и обидными словами. ПусанИна. Теперь это его имя до самого выпуска из школы.

***

— Пусанина, ты ли это? «Юнги…» — мысленно зашипел Чимин, открывая свой шкафчик с учебниками. — Пусанина, я к тебе обращаюсь, — послышался нахальный голос слишком близко, а потом его шкафчик захлопнулся прямо перед носом, и Чимин вздрогнул от звука хлопка и бледной руки, появившейся перед глазами. — Меня зовут Чимин, — проговорил сквозь зубы он, не глядя на Юнги. — Чимин. — Давно не получал, П у с а н и н а? — Губы Юнги растянулись в ухмылке, а Намджун и Чонгук, стоящие за ним, прыснули, прижав кулаки ко рту и тихо содрогаясь от приступов смеха. — Давай, ударь меня, — закатив глаза, раздраженно ответил Чимин. — Ну давай, я даже соскучился по тебе и твоим рукам. Красивые, кстати… Чимин несколько секунд смотрел на него, на его прищуренные глаза и кривую ухмылку, а затем взял его за руку, и Юнги, опешив от неожиданности, застыл и нахмурился, не понимая, что происходит. Где страх? Где дрожащие губы и трясущиеся руки?.. Чимин приложил его ладонь к своей щеке, глядя прямо в упор и прожигая взглядом. — Хочешь ударить сюда? — спросил он. Юнги почувствовал под пальцами острые скулы и нежную кожу. Затем Чимин передвинул его руку к себе на живот. — Или сюда? Куда хочешь? Давай, я жду. Юнги, нахмурившись, всё еще не мог понять, что происходит. Он чувствовал под своими руками, как спокойно билось сердце у Чимина — он ни капли не боялся. Под тонкой тканью рубашки он чувствовал тепло его тела и еще кубики… пресса? Да, это определенно был пресс… Юнги очнулся от собственных измышлений, мотнув головой, и резко вырвал свою руку из его. — Ты совсем ебнулся? Что ты… — Ну, я жду, — прошипел Чимин. — В коридоре пусто, бей, давай. Юнги не ожидал такой реакции от Пусанины. Не ожидал… — Да иди ты… Он отпрянул от него, хмыкнул и, ничего больше не сказав, поманил кивком своих дружков за собой. Юнги просто ушел, сам не зная, что остановило его от того, чтобы вмазать своей давней жертве, так кстати вернувшейся из своего долгого пребывания заграницей. Юнги, можно сказать, даже соскучился по нему, из него был отличный мальчик для битья, и когда он уехал, то он даже расстроился — ну кого же теперь можно было подоставать? Над кем еще можно было так безнаказанно издеваться? Он такой один, его любимая Пусанина, пухлый, щекастый и стойко сносящий все его удары и подколы. И когда он услышал, что Пусанина вернулся, у него буквально руки зачесались в предвкушении снова почувствовать под костяшками мягкую пухлую кожу и услышать тонкий писклявый голос, который просил отпустить его. И что же стало сейчас с его Пусаниной? Куда делась вся робость, пухлые щечки и мягкий живот? Куда?! Юнги не понимал собственных чувств. Перед ним был Пусанина, и вроде не Пусанина. И он хотел ударить его, скорее даже по привычке, чем по желанию, и в то же время, его холодный взгляд и рука, которая схватила его руку, заставили замереть. Пока Юнги шел по коридору к выходу из школы, в его голове все время звучали слова: «Давай, ударь меня, ну давай, я даже соскучился по тебе и твоим рукам. Красивые, кстати…», а руку странно покалывало в том месте, где пальцы Чимина сомкнулись на его запястье.