Full lungs

20

Бывают такие вещи, которые нельзя рассказать даже родителям. Другую категорию вещей — ещё более серьезную, — нельзя рассказывать и лучшим друзьям. Ну, а если дело совсем плохо — то даже полиции.

Степень того, что произошло с Чимином, была самой серьезной; с ним случилось то, что, по его мнению, было самым ужасным, что только может пережить подросток.

Все началось почти ровно три года назад, перед самым началом учебного года. У Чимина тогда совершенно не было друзей — он носил репутацию ботаника, заучки, и был «годен только на то, чтобы у него списывать». Так считали одноклассники, по крайней мере.

Чимин не был изгоем — его просто не принимали, и он считал это совершенно оправданным. Сказывались комплексы, полученные в детстве без родительского внимания.

Этого мужчину Чимин боялся. Он как-то встречал его, когда шел мимо автозаправки — господин Чхве выглянул из окна своей неуместно дорогой машины и отпустил какую-то похабную шутку. Чимин предпочел просто ускориться, проигнорировав пьяный свист вслед.

Он и не думал, что им придется встретиться снова.

Если быть точным, то это не было изнасилованием — Чимину пришлось согласиться. Под давлением, под угрозами ему самому и его семье...

«Я ведь давно заприметил тебя, деточка», — сказал тогда господин Чхве, а Чимин, дрожа от ужаса и отвращения, пытался увернуться от его рыщущих требовательных пальцев.

Это было больно и совершенно ужасно — Чимин мог только беззвучно ронять слезы и повторять про себя, как молитву: «Это скоро закончится. Скоро закончится. Скоро...».

Но за первым разом следовал второй, а потом и третий, машина Чхве поджидала Чимина у школы, и ему ничего больше не оставалось.

У него не было выбора.

Это длилось почти два месяца, пока Чимин ему, кажется, не наскучил.

Мать не знала об этом, и хорошо. У него все равно не хватило бы духа сознаться.

И где-то, наверное, после этого периода он начинает осознавать, что совершенно ничего не чувствует к девушкам. Это было пугающе — осознавать, что ты выбился из общепринятого, что ты — отклонение от нормы. Чимин не хотел признавать того, что он гей.

Мать не воспитывала в нём гомофобию, нет, она даже не заикалась об ориентациях в общем. Но под мнением общества у Чимина выработалось стойкое ощущение, что гомосексуальность — это неправильно. В средней школе мальчики уже яро отказывались держаться друг с другом за руки, потому что «мы не такие». На первом году старшей школы — это слово «педик», используемое как ругательство тут и там. «У тебя волосы лежат прямо как у педика». «Чего смотришь, педик что ли?». «Выглядишь как сраный педик».