***
С того вечера прошло почти два месяца. Изуку приходил каждую ночь — сразу, как только заканчивалась его смена в магазине — и знал наизусть все расписание Киришимы, которого только изредка заменял высокий татуированный парень по имени Серо. С ним Изуку тоже познакомился, но не был уверен, что тот знает о вампирах и поставках донорской крови, поэтому пропускал его смены и в такие ночи старался занять себя чем-нибудь другим, маясь от скуки.
Киришима действительно оказался удивительным. Он занимался спортом, увлекался кучей разных вещей, от музыки до рафтинга, и как-то затащил Изуку на ночную выставку современного искусства, где заставил задыхаться от смеха, с серьезным лицом расхаживая между экспонатами и придавая им свое значение — совершенно отличное от описанного в указателях.
Киришима знал о вампирах так много, что в первую же неделю у Изуку закончилась новая тетрадь с заметками — сидя за барной стойкой, он готов был слушать и слушать, запоминая каждое слово. Это напоминало наркотик, которого всегда мало — как крови.
Хотелось постоянно находиться рядом и смотреть, впитывая, как Киришима чешет кончик носа, вспоминая какую-то шутку, или встряхивает волосами, поправляя выкрашенные в красный пряди. Как серьезно относится к помощи другим и понятию мужественности. Как рассказывает о своих любимых сериалах и — иногда — о самых странных посетителях.
После долгой изоляции Изуку понял, как сильно ему не хватало всего этого — смеха над глупостями, долгих разговоров, внимательных глаз напротив и обсуждений важных — и не слишком — вещей. Простого человеческого общения.
Как-то Киришима убедил его познакомиться со всеми фильмами, которые вышли за последние пять лет, и они потратили на это несколько общих выходных, пару раз случайно пропустив восход солнца. Тогда Изуку приходилось оставаться, и они вдвоем торопливо занавешивали окна в комнате подручными предметами. Это было бы страшно, опасно и безрассудно, если бы не было так смешно — Киришима постоянно ронял слишком тяжелое одеяло с карниза, предлагал спрятаться за диваном и обещал загородить собой в крайнем случае: «Не поможет, конечно, но хоть обнимемся напоследок».
Смелости на объятия у Изуку пока не хватало, но рядом с Киришимой он чувствовал себя удивительно живым. И это стоило каждой потраченной минуты — будто у него действительно было на это право.
