Я буду чай. Потом тебя.

Вот уже около получаса Лёша сидел на полу и бездумно втыкал в стену напротив. Это можно было бы назвать умным словом "медитация", но нет. Бочкарёв просто залипал в одну точку, периодически машинально прокручивая в руке простой карандаш, который хрен пойми как оказался в узкой щели между диваном и полом. Наверное, так он и провёл бы оставшийся вечер, но это было бы слишком скучно для его жизни, которая кипела спонтанностью и отсутствием всяких планов.
Дверной звонок прервал спокойствие, которое воцарилось в квартире с уходом Ромы в магазин и отсутствием желания даже шевелиться у Лёши. Бочкарёв вздохнул, буркнул что-то про вечно недовольных соседей, которые частенько заходили с просьбами о выключении музыки, но каждый раз уходили, переваривая все аргументы Лёши, доходившие вплоть до законов и защиты личных прав в суде, поднялся с ламината и пошёл в коридор, где не умолкала трель звонка. Парень ненавидел задавать тупые вопросы, вроде "кто там?" и отчаянно игнорировал существование "глазка", потому что "а нахер оно надо?". Он без всяких церемоний распахнул входную дверь и искренне удивился тому, что на пороге стоял Женя.
-Привет, Лёш! Я по делу, - чуть задев хозяина квартиры, парень снял кеды и пошёл в комнату.
Барабанщик ещё раз шумно вздохнул и окончательно попрощался с мечтами о тихом вечере в одиночестве.
-О, Лёш, у тебя новая толстовка! Я померяю, хорошо?
Впрочем, вопрос был риторическим, поэтому, когда Бочкарёв зашёл в комнату, он увидел Женю, который, как ни в чём не бывало, восхищённо рассматривал своё отражение в пыльном зеркале, то надевая, то скидывая капюшон и пряча руки в огромном кармане.
-Кайф! - заявил он спустя минут пять и умоляюще посмотрел на Лёшу: - Можно я её возьму на пару дней?
-Ну, бери, - пожал плечами парень.
-Спасибо! - Мильковский улыбается так счастливо и по-детски наивно, что хочется отдать ему всё, лишь бы он всегда светился от восторга.
Барабанщик кивнул в ответ и сел на диван, пытаясь незаметно залипать на Женю, но практически сразу же бросил эту затею и, прокручивая между пальцев карандаш, следил за каждым движением.
-Ты про дело что-то говорил, кажется, - Лёша боялся даже моргнуть, стараясь не пропустить ни одной эмоции, которые он так любил искать в ямочках на щёках, в каждой морщинке.
-Точно! У меня гигантская проблема, между прочим, - Женя сел рядом на диван, зарываясь носом в воротник толстовки, которая уже пропахла насквозь особенным Лёшиным запахом.
-Что случилось?
-Ты даже представить себе не можешь, насколько она масштабная! - звук приглушает ткань, а половина лица спрятана, оставив открытыми только глаза.
-Ну, не томи, - Лёша обеспокоенно искал в карих глазах грусть или отчаяние, но видел только огоньки смеха.
-Представляешь, у меня чай дома закончился.
-Так. А дальше?
-Всё. Чая дома нет. Вот и приехал к тебе, - также довольно выдаёт Мильковский, хитро щурясь от такой удачной шутки.
-Ты серьёзно? Существует такая штука. Ма-га-зин называется. Там чая хоть отбавляй!
-Он невкусный! А у тебя вкусный. Поэтому я буду чай, - категорически заявляет Женя, вставая с дивана и направляясь на кухню.
Лёша вздохнул, влюблённо улыбнулся и последовал за Мильковским.
На кухне уже кипел чайник, а Женя отчаянно пытался достать до верхней полки, где стояла упаковка того самого вкусного чая.
-Давай, я помогу, - Лёша в два шага оказался рядом и встал на цыпочки, подняв руку вверх.
-Спасибо. Вот зачем ты так высоко чай хранишь? -Женя открыл упаковку, вдыхая запах мяты.
-Просто не так часто ко мне в квартиру вваливается Мильковский и требует срочного чаепития.
-Ой, не бурчи! Тебе с сахаром или без? - Женя уже разливал кипяток из чайника, жмурясь от горячего пара.
-Две ложки.
-Нихрена! Как можно такой сладкий пить?
-Не возмущайся. Сахар всё равно мой, - Лёша садится на стул около окна, чересчур пристально и влюблённо следя за каждым движением Мильковского.
-Поэтому и не жалко, - Женя аккуратно несёт ложку с горкой сахара к другому столу.
-А сахарницу не пробовал перенести? - барабанщик уже подошёл к столу, собираясь облегчить жизнь Мильковского.
-Эй! Это же испытание, Лёша! - Женя хватает за худое запястье, столкнувшись взглядом с тёмными глазами на несколько минут и увидев в глубине те самые огоньки, которые почему-то замечал только он.
-Без сахара меня оставить хочешь?
-Слаще тебя на этой кухне ничего не должно быть, - Женя снова хитро улыбается, отпуская Лёшину руку, и садится на стул напротив двери.
Бочкарёв вздыхает слишком наигранно, стараясь скрыть какой-то дикий восторг и прилив счастья от очередной шутки. Он садится около окна и берёт чашку обеими руками, которые безумно трясутся от странного волнения, возникающего каждый раз, когда Мильковский был невозможно близко.
-Я между прочим тоже хочу на закат смотреть, - спустя пару минут капризно заявляет Женя, не получая внимания от барабанщика, который развернулся лицом к окну.
-Поменяемся местами? Или можешь стул придвинуть к подоконнику.
-Слишком банально и скучно. Что, если...
Дальше Лёша ничего не успел предпринять и сообразить, как Женя с довольным видом уселся к нему на колени.
-Жень?
-Зато видишь, какое интересное решение проблемы я придумал!
Барабанщик хмыкнул, не смея пошевелиться, чтобы наслаждаться музыкой чужого сердцебиения, которая была сейчас настолько рядом, хотя бы целую вечность.
-Лёша, вертолёт!
-Твою ж мать!
Женя удивился, услышав такую реакцию на обыкновенный вертолёт, но, повернув голову назад, увидел барабанщика, который, разведя руки в стороны, шипел из-за чая, разлившегося на футболку.
-Ой! Прости, Лёш, - Мильковский вскочил с колен, пытаясь сдержать смех. -Раздевайся!
Это прозвучало слишком требовательно, и Женя понял это по огромным удивлённым глазам барабанщика.
-Я в том смысле, что одежду надо поменять, - смущённо заметил Мильковский.
Лёша кивнул и побежал в ванную комнату. Спустя пару минут Бочкарёв вернулся на кухню.
-Ни одной чистой футболки в доме, представляешь?!
Женя отвернулся от окна и еле сдержал восхищённый вздох: он конечно видел Лёшу с голым торсом в турах и раньше, но сейчас что-то особенно таинственное было в барабанщике, какая-то загадка, ответ на которую найти не удалось ещё никому.
-Всё в порядке?
-Что? - Женя отвернулся и сделал вид, что интересуется закатом, хотя в голове были явно не мысли о природе.
-Ты как-то странно на меня смотришь, - Лёша всё-таки подвинул стул к подоконнику и сел напротив Мильковского.
-Тебе показалось, - теперь Женя боковым зрением видел барабанщика и откровенно охреневал от эмоций, которые бурлили внутри.
За окнами небо светилось самыми яркими красками, любезно отпуская солнце на другую сторону земного шара.
-А тебе в толстовке не жарко ещё? - Лёша не особо беспокоился по этому поводу, но одному сидеть голым было как-то не очень приятно.
-Она не настолько тёплая. Уж точно не горячее тебя, - снова эта хитрая улыбка, которая когда-нибудь станет причиной инфаркта для барабанщика.
-Заканчивал бы ты со своими шуточками, Жень, - вздохнул Бочкарёв, пытаясь выглядеть максимально спокойно, хотя влюблённая улыбка уже давно выдавала его с головой.
-А кто сказал, что это шутки? Я правда так считаю. Ты на себя-то в зеркало давно смотрел? Вон какой красивый! - Мильковский встал и шагнул вперёд, моментально стёр все границы и рамки приличия, которые существовали между ними. 
Лёша поднялся навстречу, повинуясь странному инстинкту или, скорее, желанию, услышал сердцебиение, которое сливалось в единую музыку с его собственным. Эта мелодия определённо была лучшей.
-Так и хочется поцеловать... - Женя шептал уже настолько близко, что запах сигарет ударял по рецепторам.
-А что мешает?
Даже не пытаясь найти ответ на этот вопрос, записав его в список риторических, Мильковский прижался к губам напротив, чтобы наконец разобраться с чувствами раз и навсегда, чтобы объяснить Бочкарёву смысл всех фраз, которые воспринимались им в шутку. Ответ на загадку, скрытую в самом барабанщике, в огоньках тёмных глаз, в влюблённой улыбке, был найден. Этим ответом стал сам Женя, который просто приехал попить чай.