Пособие по выживанию в деревне

Часть 22

Прожив в относительном согласии с самим собой двадцать шесть лет, Юнги и подумать не мог, что свобода и одиночество обернутся для него той ещё лебединой песней. После спонтанного отъезда любимой рыжей скотины всё, что раньше доставляло ему удовольствие, как-то стремительно померкло, безжалостно уступив место маниакальному ожиданию возвращения прЫнца. В один момент, сам того не желая, Юнги во всех красках испытал на себе весь огромный спектр чувств Хатико и лишь чудом не последовал его примеру и не лёг у калитки. Поступи он так, вся деревня бы ликовала. А столь щедрого подарка холопам царь Мин не был готов преподнести.

Титаническим усилием воли подняв себя с кровати, Юнги, вооружившись старым ведром, лениво зевнул и поплёлся к соседу за навозом, попутно мысленно составляя список всего того, что он сделал за прошедшие три дня гордого (нифига не гордого) одиночества. Первое: выпил все запасы соджу и пива, второе: переслушал все грустные песни, что были у него в телефоне, третье: пару раз активно порывался сесть на ближайшую электричку до города, четвертое: почти решился пойти к братану и попросить у того номер его внука. Негусто. И так по-бабски, если честно. Вернувшись домой, Юнги явно не помешает проверить наличие яиц у себя любимого, а то вдруг из-за всех этих гомостраданий они отвалились уже, а он и не заметил. А так вообще бывает?

Без особых разговоров набрав немного навоза, Юнги коротко кивнул соседу и, погладив корову по спине, так сказать, отблагодарив за удобрение, медленно отправился в обратный путь, с каждой минутой всё больше мрачнея. Вот почему Чимин всё ещё не вернулся? Три дня уже прошло. За это время обсудить всё можно раз триста. Чем ему так город нравится? В деревне же летом так хорошо! Картошку можно бесплатно окучивать. Пропалывать разрешено все, чего душа пожелает. В конце концов дров всегда можно всласть порубить. Просто целая куча реальных удовольствий. А в городе что? Только мерзкое импортное пиво и неудобный диван. Ну да, ещё дружки-дебилы.

Доковыляв до своих ворот, Юнги, невольно подражая серой грозовой туче, только было хотел войти во двор, как его окликнул братан:

— Юнги, ты чего такой мрачный? Неужто колорады пожрали всю картошку? Я лишь чудом успел их, гадов, потравить.

— Жива моя картошка. Благоухает, можно сказать, — без особого желания ответил Юнги. — Сейчас ещё говнецом залью, и вообще пушка будет.