Джозефин Лэнгфорд.
— Ты такая красивая! — говорит Джеймс, когда рисуем. Мои щёки покраснел.
— Спасибо, — обнимаю его. — Во что поиграем ещё?
— Можно я расскажу тебе одну тайну? — я киваю и он крепче обнял меня. — Я не любил свою маму!
Что?
— Что? Почему? — его можно понять — это же Оливия. Злая ведьма!
— Она была очень плохой! Любила ходить куда-то, а со мной почти не занималась — это делал папа, бабушка и дедушка! И я хочу, чтобы ты была моей мамой! — я глажу по спине, дабы успокоить его. Он плачет. Джеймс добавляет: — Ты очень хорошая, очень!
— Тшш, не плачь, малыш!
Мне так приятно, что он думает и хочет, чтобы я была его мамой! Он очень славный и такой хороший мальчик, что сама не против его быть мамой. Пусть мы всего 2-ой день вместе, но я полюбила его.
— Хочешь, мы пойдём в парк и покатаемся на машинках, каруселях, а? — он поднимает свои зелёные глаза, как у отца и кивает.
— Хочу... Мы так с мамой не ходили...
Ну всё хватит о Оливии. Это уже понятно, что она плохая мать.
— Не будем больше о ней, хорошо? — кивает. — Вот и славненько! А теперь бегом одеваться и мы отправляемся.
****
Джеймс держит меня за руку и улыбается.
— Хочешь сахарную вату? — спрашиваю его и он кивает. Подходим к ларьку.
Купили и пошли ездить на каруселях. Джеймс так радовался, веселился.
